Рассказы - Роберт Альберт Блох

на что-то новое или отличное — это наброситься на него и уничтожить. Барвелл же, наоборот, стремился подобное изучить и придать интеллектуальный характер. Он подумал, кто же из них реагирует правильно, и решил, что это будет зависеть от индивидуальных обстоятельств. Но тогда нельзя обобщать, потому что все уникально, — и это само по себе является обобщением.

Тем не менее Барвелл отправился распаковывать оружие, когда Чак начал сажать корабль. Он открыл отсек и достал костюмы и пузыри. Он проверил запас кислорода в контейнерах. Он проверил продовольственные пояса. Он достал обувь. И все это время он тонул в мутном эмоциональном потоке. Поднял пузыри.

Колумб, одевающий доспехи перед высадкой в Сан-Сальвадоре… Бальбоа, этот путешествующий соглядатай, смотрящий на пик Дарьена… Генри М. Стэнли, дерзкий, самоуверенный с доктором Ливингстоном… первые шаги на Луне, и первый человек, который нацарапал «Килрой был здесь» и изуродовал лунный пейзаж непристойным запретом… отдаленное воспоминание о калифорнийских холмах и белое послание, написанное на скале; «Помогите искоренить реальность»… сколько же может стоить эта земля, если это действительно были изумрудные глаза?… Изумрудные острова… когда ирландские глаза налиты кровью, конечно, это как… но глаза не были изумрудами, это был мираж… неприкрытый мираж… мираж выгоды. О чем вы думаете, когда готовитесь приземлиться в странном и чужом мире? Вы думаете о том, что было бы чудесно вернуться в город Лунадом, заказать хорошую еду с обезвоженными яйцами или плохую ночь с обезвоженной женщиной. Напудренной женщиной. Новый рецепт. Просто добавь воды и перемешай. Служит двум. Это то, о чем вы думаете, это все, о чем вы когда-либо думали.

А Чак? О чем он думал?

— Лучше убедись, что используешь защитную трубку, прежде чем надеть костюм и выйти туда, — проворчал Чак.

Это был Чак, порядок — практичный.

И на этой высокой ноте собственно наша экспедиция и началась.

Затем волнующе открылись замки. С мучительным усилием опустилась посадочная лестница. Соприкоснулась с твердым песком. Раздались хрипы аккомодации кислородных каналов. Ослепительный яркий свет ударил по глазам, давно привыкшим к полумраку. Струйка пота скользнула внутри костюма, плотно стягивающего промежность при каждом шаге, тяжесть баков и оружия. О, пионеры…

— О…! — сказал Чак. Барвелл не мог слышать его, но, как и все космические путешественники, он научился читать по губам. Он также научился держать рот на замке, но теперь, повернувшись к каменным головам на песке в дюжине миль от них справа, он нарушил собственное навязанное им правило молчания.

— Они пропали! — ахнул он. А затем моргнул, когда эхо его собственного голоса отразилось в реверберации от пузыря, в который была заключена его голова.

Чак проследил за его взглядом и кивнул.

Головы исчезли.

Не было вероятности просчета при посадке. Чак сел в десяти или двенадцати милях от места наблюдения. И теперь Барвелл вспомнил, как он посмотрел в сторону сканера, надевая костюм и пузырь. Головы были видны тогда.

Но они исчезли.

Со всех сторон ничего, кроме мерцающего песка. Лишь далеко слева виднелись горы.

— Мираж, — прошептал он. — Все-таки это был мираж.

Чак понял его. Его собственные губы сформировали фразу. Это был не совсем ответ — просто непристойная реакция.

Словно по общему невысказанному согласию, оба мужчины повернулись и побрели обратно к кораблю. Они поднялись по лестнице, закрыли замки, устало сняли костюмы.

— Мы ошиблись, — пробормотал Чак. — Мы оба. — Он покачал головой. — Но я видел их. Как и ты.

— Давай пройдем по курсу снова, проследим наш маршрут. — Барвелл подождал, пока Чак кивнет. Затем занял место у правого сканера.

— Потратим впустую топливо, — проворчал Чак. — Проклятье, неуклюжее старое корыто!

— Если мы найдем то, что ищем, ты сможешь получить новое. Целый флот, — напомнил ему Барвелл.

— Конечно. — Чак протестировал систему, затем проверил все сам. Последовала легкая вибрация.

— Медленнее, — предупредил Барвелл.

Чак ответил с намеком как возмутительным, так и неприличным, но повиновался. Корабль поднялся.

— Прямо здесь, — пробормотал Барвелл. — Не так ли?

— Думаю, да.

Корабль завис над землей, и двое мужчин посмотрели вниз. Посмотрели на пустое пространство.

— Если бы только мистер Элиот был жив, чтобы увидеть это, — сказал Барвелл вслух.

— Кто?

— Т. С. Элиот. — Барвелл сделал паузу. — Незначительный поэт.

— Т. С., да? — фыркнул Чак. Затем серьезно: — Ну, а теперь что мы будем делать?

— Продолжим путь. Направимся к горам. Туда мы собирались в любом случае.

Чак кивнул и отвернулся. Корабль поднялся, набрал скорость.

Барвелл размышлял о сухости пустыни, а затем оживился, погрузившись снова в поток сознания.

Ну, Колумб тоже был разочарован Сан-Сальвадором — это была совсем не Азия. И Бальбоа никогда не стоял на вершине Дарьена, кроме как в стихах. На самом деле он был на Панамском перешейке. Генри М. Стэнли не смог убедить доктора Ливингстона вернуться с ним, и первый человек, достигший Луны, был первым человеком, который умер там. И не было ни обезвоженных женщин, ни гидратированных. Вода, вода везде, и ни капли не выпить.

Снова нахлынуло чувство разочарования, и Барвелл подумал об одной женщине, которую он действительно любил, желая, чтобы она была рядом с ним сейчас, как она была рядом с ним когда-то очень давно.

— Вот они!

Крик Чака вырвал его из плаксивого чувства жалости к самому себе, из омута памяти. Барвелл посмотрел наружу.

Головы торчали посреди пустыни внизу. Большие глаза блестели.

— Мы садимся! — сказал ему Чак.

Барвелл пожал плечами.

Еще раз последовала та же самая рутина. Но на этот раз, после того как оба мужчины были полностью экипированы, они посмотрели через сканер, чтобы убедиться, что каменные головы все еще были видны, едва ли в миле от них.

Головы смотрели в сторону от них.

Затем замки раскрылись, лестница упала, и мужчины спустились. И снова оказались одни посреди пустыни.

— Исчезли! — оба мужчины выдохнули одновременно.

Затем они двинулись вперед — осторожно, с оружием наготове, через бесплодную равнину. И снова устало побрели назад.

В кабине они бесконечно спорили и обсуждали увиденное.

— Занесены ветром, — вздохнул Барвелл. — Только ветра нет.

— Это не может быть миражом. Я ясно видел эти изумруды, — Чак покачал головой. — Но если это так, то почему, черт возьми, это должны быть каменные головы? Когда дело доходит до миражей, я хочу…

И он начал описывать свои предпочтения в миражах очень наглядно. Наконец Барвелл разрешил ситуацию.

— Горы, — сказал он. — Давай не будем больше тратить время.

И они отправились к горам.

То есть они опустились неподалеку от горных хребтов, приземлившись на ровный песок в предгорьях. Они прищурившись смотрели на мерцающий пейзаж вокруг, но там не было каменных