Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

— Мы считаем свое решение правильным.

— Получается, вы против передачи иконы? — удивленно спросил Президент.

— Не против. Пусть икону привезут в Россию два кардинала. Хотелось бы, чтобы она была передана на праздник Успения[213] в Московском Успенском Соборе[214]. Я уже разговаривал об этом с митрополитами.

— И когда же вы успели договориться?

— Несколько часов назад. Мы, люди церкви, глубже понимаем последствия появления папы римского в России… Пусть даже и на очень короткое время.

— Зато я вас совсем не понимаю, объясните, — по сдержанному тону чувствовалось, что президент раздосадован.

— У нас накопилось немало претензий к римско-католической церкви. В прошлом году они установили в России католические епархии, чего никогда не существовало в нашей истории. Это не сближает наши христианские конфессии, а, наоборот, заставляет нас держаться от католиков на некотором расстоянии и относиться к ним с недоверием. За все, что происходит в последнее время, несет ответственность римская курия, которая просто не понимает чувств православных. Вместо того, чтобы заниматься духовными вопросами, мы втянуты в государственную политику. Нас удручает стремление римско-католической церкви доминировать и на канонической русской территории обращать православных в свою веру. Униаты захватывают храмы, которые прежде принадлежали русской православной церкви, и все это делается с молчаливого согласия римско-католической церкви. А это нашествие разного рода католических миссионеров по всему постсоветскому пространству… Они ведут себя так, словно в России проживают какие-то язычники, а вот они, истинные христиане, несут в их дома слово Божие. Если бы понтифик пожелал приехать в Россию хотя бы лет десять назад… Когда в России не было католических епархий с уже сформировавшейся паствой, возможно, мы не стали бы так возражать… Но сейчас, когда ситуация усугубилась, его визит совершенно неприемлем. Потребуется не один год, а, возможно, даже десятилетия, чтобы залечить нанесенные нам раны… Если Иоанн Павел II прибудет сейчас, могут раскачаться религиозные настроения… И непонятно, в какую сторону пойдет волна. Русская православная церковь против всяких потрясений, какой бы характер они ни принимали. Вот таков наш ответ.

— Какой же повод для отказа вы предлагаете?

— Он у нас есть. Два дня назад из Ватикана в Москву вернулись наши эксперты, они довольно долго изучали икону. Их мнения разделились: одни считают, что это икона ранневизантийского периода, другие утверждают, что более позднего. Мы сообщим Ватикану, что икона представляет собой не подлинник Явленной, а список, и потому везти копию папе римскому не по статусу. Список могут передать и кардиналы.

— Я вас понял, Ваше Святейшество. Значит, поездку папы придется отменить… Хотя лично мне очень жаль.

Положив телефонную трубку, президент некоторое время пребывал в глубокой задумчивости, потом решительно нажал на кнопку селекторной связи:

— Зайдите ко мне.

— Через минуту в кабинет президента зашел невысокий худощавый человек с пронзительным взглядом и почтительно застыл у порога.

— Садитесь, — показал президент на стул у противоположного конца стола. — Я вот о чем хотел поговорить… Только что патриарх Алексий высказался категорически против посадки самолета папы римского в аэропорту Казани… Мы выполнены все условия, которые он просил соблюсти: отказались от официального приглашения папы в Россию как главы государства Ватикан; оговорили с той стороной, что самолет совершит посадку в Казани только для дозаправки и Иоанн Павел II не будет пересекать границы России и передаст Казанскую икону Божьей Матери прямо в салоне самолета. В подготовку предстоящей поездки папы римского были втянуты с десяток стран, тысячи людей, вплоть до глав государств. Крупнейшие мировые издания уже сообщили о предстоящем событии… И вдруг в самый последний момент патриарх заявляет, что этого нельзя допустить! — Президент неодобрительно покачал головой. — Этот отказ однажды сыграет против нас… Такое ощущение, что патриарх Алексий руководствуется не только религиозными, но и какими-то личными мотивами…

— Так оно и есть, господин президент. Четырнадцать лет назад патриарх Алексий — тогда он еще был митрополитом Ленинградским и Новгородским — ездил в Америку к исполнительному директору Национального центра Всемирного Апостольства Фатимы отцу Фредерику и просил передать ему Казанскую икону Божьей Матери, которая находилась в Фатиме, в филиале центра. По нашим сведениям, отец Фредерик поехал в Ватикан к Иоанну Павлу II за советом: следует ли передать Русской православной церкви Чудотворную Казанскую икону? Тогда понтифик сказал, что время еще не настало и икона должна оставаться в Португалии. Митрополиту Алексию отказали. Он никогда не забывал об этом. В двухтысячном году мэр Казани Камиль Исхаков, не имеющий никакого отношения к церкви, более того, даже не христианин, написал папе римскому письмо и попросил его вернуть Казанскую икону, которая к тому времени уже была в Ватикане. Неожиданно для всех Иоанн Павел II согласился вернуть Казанскую икону в Россию. Патриарх Алексий был невероятно возмущен произошедшим. Называл Исхакова самозванцем… Хотя Исхаков сразу подчеркнул, что обращается к папе как частное лицо. Я могу ошибаться, но у меня сложилось ощущение, что возмущение патриарха вызвано обыкновенной завистью: как так? мне, тогдашнему митрополиту русской православной церкви отказали, а какому-то мэру вдруг передают? Теперь он сводит личные счеты, как с Исхаковым, запретив самолету понтифика садиться в Казани, так и с самим папой…

— Что ж, очень похоже на правду, — с горечью согласился Президент. — Мне и папу очень жаль… Чисто по-человечески. Хотел увидеть Россию хотя бы через иллюминатор самолета, и так не получилось… Подумайте, как выйти из этой щекотливой ситуации без ущерба для репутации страны. Потом мне доложите.

Глава 15

Конец паломничества

Кардинал Анджело Содано пролистывал свежие газеты, стопкой лежащие на его письменном столе. Вчитывался в кричащие разоблачительные заголовки, делал на полях пометки. В последнее время в центральных европейских изданиях стали появляться разоблачительные статьи, в которых священников обвиняли в сексуальном насилии над детьми. Подобные скандалы случались и прежде, но они не имели таких разрушительных последствий, как сейчас. Обычно церковь сама разбиралась в каждом отдельном случае: скрупулезно занималась расследованием, не допуская посторонних и не устраивая публичных порок. Сейчас происходило прямо противоположное: гражданское общество требовало открытости расследований и наибольшей публичности. В статьях известных политиков и публицистов звучали откровенные упреки в адрес церкви, что она долгие годы не замечала случаев гнусного насилия над детьми; нашлись и такие, кто чуть ли не обвинял церковь в потворстве разврату.

Происходящее могло серьезно ударить по институту церкви и подорвать ее незыблемость и авторитет. Особенно настораживало то, что все публикации на эту тему появились как-то одновременно, словно по чьей-то указке. Создавалось впечатление, что всем управляет какая-то могущественная организация, пожелавшая вмешаться во внутренние дела церкви и установить над ней свой контроль.

Прозвеневший звонок оторвал кардинала от чтения. Анджело Содано поднял трубку:

— Слушаю.

— Его Высокопреосвященство Анджело Содано?

— Именно так. С кем я разговариваю?

— Я — помощник патриарха Русской