Современный российский детектив-2. Компиляция. Книги 1-23 - Андрей Владимирович Поповский

– Все, что могу, – телефонировать кокенгаузенскому становому, чтобы он отрядил вам парочку своих урядников. – Бриедис повернулся к Соне, сделал короткий поклон: – Честь имею.

И вышел.

Глава 16. Конторские книги

Данилов не питал никаких иллюзий. Когда пристав с перебинтованной головой в госпитале заговорил о лепре, Гриша даже не допустил мысли, что он бредит. Любая, самая крайняя нелепость не могла теперь удивить его. Он ожидал всего и давно предчувствовал, что засевшим в Синих соснах Дракулой, за которым они с Соней охотились, как заправские следопыты, был его беглый родитель.

Так и случилось.

Но как бы Данилов ни ненавидел его, как бы ни клял в сердцах, все же не представлял, что сердце встрепенется от щемящего чувства встречи с человеком, подарившим ему жизнь, и тотчас пропустит удар от горького осознания, что его уже нет, он мертв, бездыханен, он на столе в прозекторской и не посмотрит в ответ, ничего не скажет больше…

С тех пор как Гриша узнал о тайне своего рождения, в памяти, как вспышки, загоралось то одно, то другое воспоминание. Он боялся, что просто слишком много размышляет о своем трехлетнем возрасте, что сознание принимается подсовывать ложные картины. Не раз Данилову казалось, что он помнит прошлую свою жизнь в царствование Рамсеса и неспроста видит во снах египетскую письменность, а сны про рыцарей-меченосцев уверяли его о связи с Орденом братьев меча. Начитавшись до одурения, он порой не мог понять, кто из людей исторические персоналии, а кого он знал на самом деле. Такое с ним случалось, увы, как со всяким привыкшим к одиночеству человеком.

Но сердце сигнализировало отчаянным биением при мыслях о Синих соснах. Гриша совершенно точно видел прежде эти сосны у реки Перзе, он помнил ее воды, дом, смех матери – той, другой, настоящей, юной и прекрасной. Он помнил отца, задумчивого и тихого, тоже юного. Он помнил, как, засыпая, разглядывал лепнину на потолке в детской спальне, в гостиной. И этот потолок находился не в особняке на Господской, а где-то в очень уютном, тихом, родном месте. Он помнил его.

Он помнил себя трехлетним!

Когда все трое – Гриша, Соня и Бриедис, – а с ними и надзиратель Ратаев поднялись из холодного и темного морга на свет, вышли на Театральный бульвар, слились с толпой, идущей к Бастионной горке, и вместе с нею молча в потоке и гомоне дошли до серокаменного Городского театра, Бриедис вдруг схватился за чугунную ограду театра и остановился.

– Гриша, мне кажется, ваш отец тут ни при чем, – сказал он. – Здесь что-то не так, что-то не сходится. Он с ножевым ранением сел в поезд и приехал в город. Зачем? Ведь у него в Соснах врач, который придумал мудреный способ вытягивать кровь из глубокой артерии языка. У него штат слуг! Миссис Маклир, в конце концов. Зачем он бежал в город? Это глупый и нелогичный поступок.

Слова тонули в звуках толпы, но Данилов и Соня его хорошо слышали. Гриша слабо улыбнулся, покачал головой, искоса посмотрев на навострившего уши Ратаева.

– Я не знаю. Он наделал много глупого и нелогичного в своей жизни. Гурко тоже застрелился, не смог жить с мыслью, что болен проказой.

– Этот Гурко… – Пристав стиснул кулак и прижал его ко лбу, будто силясь придержать поток мыслей. – Сдается мне, он не знал, кто сидел в подвале, а кто ему денег давал, надевши маску. Он принял деньги, и ему было все равно, от кого. А когда заразился… уже было не до выяснения. Чего мы не знаем, по-прежнему не знаем, – кто этот Тобин и что с ним?

Бриедис выпрямился, кивнул самому себе и сделал еще два шатких шага вдоль ограды Городского театра.

– Мы поедем… поедем туда сегодня, сейчас. И все встанет на свои места.

– Я с вами! – взмолилась Соня.

Бриедис даже не посмотрел на нее. Его лицо напряглось, на виске вздулась жилка, краска, было вернувшаяся на скулы, сошла, будто он опять стоял перед отцом, ненавидя, боясь и одновременно готовясь вступить в схватку со всем светом.

– Нет, Софья Николаевна, вам там больше делать нечего, – отозвался он голосом чревовещателя.

– Но, Арсений, но, Сеня … – На глазах Каплан выступили слезы. Невзирая на то что они стояли посреди улицы, она схватила Бриедиса за локти. Тот стоял, выпрямившись, и не двигался. Данилов не смог глядеть на эту сцену, отошел и отвернулся. Ратаев тоже ретировался на три шага к крыльцу театра.

Сердце Гриши больно скрутило от жалости к ученице, которая умом и находчивостью не уступала приставу, а может, в чем-то даже превосходила, но тот был непреклонен и воспрещал ей всякое участие, постоянно вынуждая выкручиваться, чтобы обойти запреты. Она жила этим расследованием, она могла придумать столько удивительных вещей, она распутывала тугие узлы истории и делала это с поразительной ловкостью. Но в то же время, а это в полной мере оправдывало негодование Бриедиса, стезя дознавателя несла много опасностей. Сам он, весь избитый и тяжело дышащий, дважды чудом избежал смерти, как он мог позволить через то же самое пройти и ей? Но и Соня – крепкая духом и решительная – не имеет ли она на свою жизнь больше прав? Какой нелепый парадокс: оба правы и не правы одновременно.

– Арсений, неужели я не была вам полезна? – дрожащим голосом проговорила она. – Неужели вы будете так жестоки?

– Я благодарен вам за все, но в поместье вы не поедете. Это приказ.

– Вы не муж мне, чтобы отдавать приказы.

Данилов глянул аккуратно, искоса. Оба стояли с лицами, полными такой отчаянной ярости, что в страхе он отошел от них еще на шаг. Казалось, вот-вот посыплются искры и загремит гром. Мимо ходили люди, проезжали экипажи, все спешили, кто к павильонам, кто к африканской деревне или кататься на гондолах, а они замерли и, не замечая ничего и никого вокруг, смотрели друг на друга так, будто сейчас сцепятся.

Соня в конце концов, от обиды всхлипнув, сорвалась и пустилась бежать к Бастионной горке. Мелькали черные ботинки, мелькал подол ее юбки. Она неслась, рукой придерживая готовые растрепаться волосы, резво оббегая прохожих, пока не исчезла на повороте.

Бриедис стоял, не двигаясь, и глядел перед собой тем же пустым, ничего не значащим взглядом, каким в подвале морга сверлил пространство перед собой в