Штормовое предупреждение - Мария Адольфссон

Бюле кивает.

— К тому времени я уже обнес место происшествия лентой и выставил пост. Не потому, что у меня были подозрения, что это не несчастный случай, просто так положено, и надо показывать хороший пример. У нас в участке несколько новичков, и на Рождество, ясное дело, дежурили именно они. Когда через несколько часов позвонил Свен, мы сразу начали искать второй ботинок и немного погодя обнаружили его на камне, неподалеку от того места, куда упал Стууб. Одному из парней удалось выудить его с помощью веревки и куска колючей проволоки от забора на разворотной площадке. Не вполне по инструкции, пожалуй, но я опасался, что, если оставить ботинок там, его сдует в воду. В общем, задник был ободран, как, по словам Свена, и на другом ботинке. Вот тогда я и решил связаться с центром. Правильно ли, нет ли, не знаю, но, во всяком случае, по инструкции.

— Все правильно, — с улыбкой успокаивает Карен.

Видимо, он сообщил в центр уже около двух, думает она. А Смеед позвонил мне лишь несколько часов спустя. Должно быть, я действительно была его последней надеждой, иначе пришлось бы отказаться от Таиланда.

— Значит, с тех пор как Гертруд Стууб нашла брата, прошли уже целые сутки.

И на сей раз никаких комментариев. Слышно только, как жует Брудаль. В итоге он и нарушает молчание, произносит с ехидным смешком:

— Так-так. И сколько же любопытных обитателей Ноорё успело тем временем потоптаться вокруг места вероятного преступления? Сёрен Ларсен не обрадуется…

В голосе Турстейна Бюле не слышно досады, которую выдают напряженные челюсти:

— Нисколько. А вот Гертруд Стууб, конечно, могла уничтожить возможные улики. И, понятно, собака. Есть там и мои следы. Однако сверху тела видно не было, в смысле с того места, откуда он упал. Чтобы глянуть вниз, пришлось отойти в сторону, так что большинство отпечатков наверняка целы. Как раз в том месте ребята из службы спасения поднимали тело. Им тоже пришлось отойти вбок.

— Ладно, на месте все увидим, — говорит Карен.

Но Кнут Брудаль гнет свое:

— Вы гарантируете, что охрана все время была на посту? Что ваши люди не двинули домой к женам и к рождественскому барашку, как только вы отвернулись?

Шея и лицо Турстейна Бюле багровеют от злости; не отрывая взгляда от кофейной чашки, он готов огрызнуться.

Но Карен опережает его.

— Угомонись, Кнут, — резко бросает она и, глядя на Бюле, добавляет: — Это у него юмор такой. То есть полное его отсутствие. Давайте-ка глянем на Фредрика Стууба, а потом поедем на карбюский карьер, ладно?

* * *

Фредрик Стууб лежит под тонким пластиковым покрывалом. Тело по-прежнему в одежде, обнажены только лицо, шея, руки и одна ступня. Голова повернута вбок, лицо почти целиком залито кровью. Вероятно, недавняя реплика Брудаля вызывает у Карен ассоциацию с запакованной в пластик бараньей головой вроде тех, что лежат у нее дома в подвальной морозилке. От этого и от температуры в холодильнике амбулатории руки покрываются гусиной кожей. Все это — чистая формальность; судмедэксперт и руководитель расследования обязаны визуально осмотреть тело как можно раньше по наступлении смерти. Отныне прикасаться к телу вправе лишь судмедэксперт. Только после завтрашнего вскрытия в центре судебной медицины в Равенбю Кнут Брудаль проведет полное обследование покойного, опять-таки в присутствии руководителя полицейского расследования. Завтрашний день Карен отнюдь не радует.

Свен Андерсен осторожно снимает пластик и кивает Брудалю: мол, прошу вас.

— Что скажете? — спрашивает он, когда Брудаль, быстро глянув на голову, повернул левую ногу Стууба и осмотрел параллельные царапины, тянущиеся от верхней части пятки к своду стопы.

Брудаль кивком показывает, что Андерсен может накрыть тело, снимает защитные перчатки.

— Не знаю, какие у вас тут прогулочные привычки, но, на мой взгляд, подобные отметины могут означать только одно. Разумеется, до вскрытия и осмотра места происшествия полной уверенности быть не может, но я готов держать пари на пару бокалов пильзенского, что вы правы. Его волокли.

— Иными словами, убийство. — Карен трет ладонью лоб. — Возможно, непредумышленное.

И впервые после звонка Смееда, избавившего ее от необходимости продолжать празднование Рождества, она чувствует знакомую тревогу: как пойдет расследование? Вчера по телефону начальник обещал организовать подкрепление, но пока не слышно, чтобы ему сопутствовала удача.

— Ладно, тогда успеха, Эйкен, — слышит она голос Брудаля, в котором сквозит что-то вроде злорадства. — Тебе явно придется застрять в этой глухомани.