Багровый мускат - Владислав Белик

Я перевел дух:

– Хорошо, пойдем.

Вика провела меня во двор и первое, что бросилось в глаза – дорожка из камня, выложенная до входа на веранду. Мы прошли по ней и задержались около деревянной беседки. Я подошел к ней, провел ладонью по балкам и наткнулся на мои инициалы Р.Р.

– Я помню ее, – улыбка сама появилась на лице. – Мне было лет пять, я тогда в сарае нашел старые дедовские инструменты, взял отвертку и начал носиться по двору. Не знаю, что взбрело мне в голову, но я остановился около веранды и стал ковырять дерево. Когда бабушка увидела мои художества таких люлей отвесила.

Вика подошла ко мне, а я сел за стол беседки.

– А по вечерам мы тут ужинали: я, родители, и бабушка. Папа протягивал удлинитель и вешал над столом лампочку. Мама все пилила его за то, чтобы он провел нормальное электричество, но у отца все время не было времени.

Прошлое грело душу, и я попытался вспомнить лица родителей, даже закрыл глаза для полного погружения, только у меня ничего не получилось.

– Родь, с тобой все в порядке? – спрашивала Вика, толкая меня в плечо.

– Нормально, – я открыл глаза и поднялся. – Пойдем дальше.

Мы прошли на стеклянную веранду, Вика открыла дверь и пригласила меня войти. Я пересек порог дома бабушки и понял, насколько сильно ошибался. Ничего почти не поменялось, может обои переклеили или пол перестелили, но мебель, даже чертов ковер на стене, остались на том же месте.

Эмоции переполняли. Стоило мне попасть домой к бабушке, как воспоминания о Ялте обрушились на мои плечи. Слезы сами потекли по щекам, я не мог их контролировать.

Сняв обувь, я прошел дальше, в гостиную, сел на диван и провел ладонью по обшивке – дырка от карандаша. Помню, как бегал по дому туда-сюда, а за мной гонялся отец. Он кричал: "Осторожно, сынок!", но я его не слышал, мне нравилось играть в догонялки. Не знаю почему, но в руке я сжимал карандаш, возможно зеленого цвета, и пробегая через гостиную споткнулся, и со всей силы маленького человечка, воткнул его в диван. Сначала папа ругался, а потом аккуратно прикрыл дырку пледом. Не знаю, заметила ли бабушка наш секрет, но после этого я перестал себя так вести.

Вытерев тыльной стороной ладони слезы, я поднялся и прошел дальше. Обойдя весь первый этаж, я не мог собрать себя воедино. Казалось, моя личность рассыпалась на множество кусочков, и все они разбросаны по тем комнатам, которые я посетил.

На кухне бабушка заставляла меня съесть последний вареник в тарелке, а я наотрез отказывался. В спальне мама учила играть в прятки, а я все думал, как она меня так быстро находит, я же спрятался за штору? В ванной комнате папа менял лезвия на бритве и рассказывал, когда вырасту тоже начну бриться, но я хотел попробовать сейчас, даже не понимая, что на лице, кроме детского пушка, нет ни единого волоска.

– Пойдем дальше, – предложила Вика, когда я остановился у лестницы.

– На второй этаж? – спросил я. – Ты там была?

– Я никогда не заходила к бабушке Диане, – призналась она. – Пару раз приносила ей что-то по поручению отца, но она не пускала меня в дом.

– Почему? – я посмотрел на Вику с удивлением.

– Не знаю, – ответила она. – я не думала об этом.

– Ладно, пошли дальше, – сказал я и поставил ногу на ступеньку.

Мы поднялись на второй этаж. К моему удивлению, кроме голых стен ничего не было. Я прошелся по пустым комнатам, Вика не отставала от меня ни на шаг.

– Слушай, – начал я. – бабушка недавно построила второй этаж?

– На сколько я помню, он всегда тут был.

– Значит, она все эти годы не могла понять, как реализовать свободные комнаты, – заключил я.

– Может, она ждала, когда ты в Крым вернешься?

– Сомневаюсь. Она ни разу не просила меня вернуться, как раз наоборот, пыталась всеми силами задержать в Питере.

– Тогда для чего ей нужно было второй этаж отстраивать? – задумалась Вика. – Она же одна жила, ни с кем почти не общалась, только с соседками.

Что же ты, бабуля, от меня скрываешь?

Комната допроса: 09:56

– Бабушка оставила тебе хорошее наследство, – заметил следователь.

– Как сказать, – ответил Родион. – С одной стороны кажется, что она дала мне отличные подъемные, а с другой стороны – головную боль.

– Конечно, когда дядя претендует на твое имущество – это вызывает беспокойство.

Родион промолчал.

– Как ты распорядился добром? – задал вопрос Илья.

– Продал все к чертовой матери.

– И куда деньги потратил?

– Купил в Питере квартиру.

– Хорошее вложение, – сказал следователь и сразу перевел тему: – Как ты себя чувствовал в доме бабушки? Может, на тебя давили стены, приходили тяжелые мысли?

– Намекаете, не тронулся ли я умом? Нет, с этим все хорошо, соображаю здраво, – ответил Родион. – Конечно, тяжело было жить в доме, где прошло мое детство, особенно после смерти всей родни…

– Ты чувствовал депрессию, суицидальные мысли?

– Ничего такого не было!

– Хорошо. Ты не обижайся на меня, сам понимаешь – когда человек остается один, могут возникнуть разные психические отклонения. Если они у тебя были на момент совершения преступления – это смягчающее обстоятельство.

– Я еще раз повторяю – совершал убийства намерено, никаких психических отклонений у меня не было!

– Сам же себе стреляешь в ногу, – заметил следователь.

– Считаю, что правда превыше всего! Если я виновен – приму наказание.

– Ладно, давай продолжим.

Глава 4: Художник

В доме бабушки мы провели часа два. Вика чувствовала, что мне не комфортно в компании, но она не хотела уходить. Все это время мы болтали о разной чепухе и в конечном итоге, когда темы закончились, она решила оставить меня одного.

Я был благодарен ей, вернее ее уходу. Оставшись наедине, я вошел в гостиную и открыл папку, которую дал мне Савин. Сейчас меня интересовало не имущество бабушки, а оставленный ею конверт. Я раскрыл его и вытащил тетрадный лист, исписанный синими чернилами:

"Привет, мой дорогой внучек.

Извини, что сообщаю таким образом, но скоро я умру. Не вини себя, ты тут не при чем, все дело в моей болезни. Я не рассказывала тебе о ней, моя вина, но это, как ты понимаешь, выбор твоей глупой бабки, не любящей жаловаться на жизнь.

Пишу сейчас и слезы сами наворачиваются, боюсь испачкать бумагу… Ладно, сейчас не об этом. Я сжимаю