Убийство между строк - Грета Фогель

Майк действительно жил неподалеку от букинистического, и мы едва успели обсудить план опытов, которые планировали провести с письмом, как оказались возле порога дома.

С виду обычный таунхаус, внутри двухэтажный коттедж оказался очень стильным местом.

– Я сам делал дизайн-проект, – отозвался Ривз, когда я с восторгом осмотрела сочетание натуральной золотистой древесины и хромированных перегородок.

Много света и яркие цветовые акценты в деталях вроде синей настольной лампы вызывали ощущение давно потерянного и внезапно обретенного дома.

– Хочешь перекусить или пойдем сразу в лабораторию?

– Вообще-то, я бы сначала поужинала.

Майк кивнул и двинулся к холодильнику. К моему облегчению, напарник по расследованию не достал ингредиенты и не принялся отточенными движениями шеф-повара превращать их в искусное блюдо. В руках у Ривза появилась пара коробочек китайской еды. То, что он оказался неидеальным, почему-то позволило вздохнуть с облегчением. Дело не в том, что мы начинаем копаться в себе и винить себя за лень и отсутствие кучи навыков, оказываясь наедине с безупречными людьми, нет. Хотя в этом немного тоже. Просто иногда кажется, что ты не ровня подобным персонам. Как будто оказался рядом по ошибке, но скоро все все поймут и распрощаются с тобой.

– Лапша свежая, ее принесли меньше часа назад, но я побоялся, что без холодильника она может испортиться.

Мы расположились на высоких стульях перед барной стойкой.

Конечно, у него есть барная стойка.

– Почему ты именно писатель? Если что, я считаю, это очень достойная, нужная профессия, и восхищаюсь твоим выбором.

Мне было приятно, что Майк смотрит на меня внимательно и без напряжения. Но как люди вообще подолгу сохраняют зрительный контакт с собеседником и не испытывают при этом легкого стыда?

– Наверно, мне захотелось создавать книги потому, что я понимаю и чувствую людей. Могу поставить себя на их место. И хочу поделиться своим знанием с другими. Если бы я была чуть более активной, вероятно, отучилась бы на преподавателя и вела лекции. А для психолога я слишком часто переезжаю в собственный выдуманный мир. Этой профессии нужна большая концентрация. Забавно, но все, что мне нравится, так или иначе связано с книгами.

От вопросов про себя Майк увиливал и больше спрашивал, чем слушал. К тому моменту, как блюда были неспешно доедены, Ривз узнал о моем детстве и взрослении в Силикон-Грейс почти все.

Не дожидаясь возникновения неловкой паузы, Майк предложил расположиться в его лаборатории. Часть комнаты занимала проявочная зона, над которой на бельевых веревках висели невероятно красивые снимки. Я и не подозревала, что можно видеть город и лес такими вдохновляющими и возвышенными. Птицы были далеко не единственным объектом, попавшим в поле зрения фотографа. В объективе Ривза даже самые обыкновенные деревья напоминали пейзаж из чьих-то красивых снов и фантазий. К счастью, кадров чужой личной жизни среди фоторабот я не обнаружила. Было лишь несколько снимков, выцепляющих интересные миниатюрки, разворачивающиеся на знакомых улицах. Почерк Майка отличало большое количество солнечного света в кадре и мелких деталей, подчеркивающих как совершенство, так и очаровательную неидеальность нашего мира.

В углу у окна стоял дубовый стол, а напротив – длинный стеллаж с книгами. Не удержавшись, я бегло изучила названия и поняла, что большинство томов – специальная литература, связанная с наукой или фотографией. Из художественной я заметила красивый сборник английских баллад в кожаном переплете и стихотворения Уильяма Йейтса в переплете конца девятнадцатого века. Неудивительно, что Майк любил поэтов своей родины, и даже вдвойне ожидаемо – ведь и Йейтс, и авторы баллад воспевали красоту дикой и сельской природы, рассказывая мистические истории, которые могли бы произойти в окутанной туманом чаще леса. Я помнила некоторые стихотворения – мы проходили их по школьной программе в классе углубленного изучения литературы. Забавно, но главный персонаж у всех произведений часто напоминал самого Ривза – мужчина, идущий по жизни с высоко поднятой головой и прямой спиной, привлекающий своей потусторонней красотой и манерами. Конечно же, по сюжету баллад идеальный герой оказывался королем или принцем эльфов.

Впрочем, сразу после шкафа с книгами меня увлекла лаборатория. Оставшееся пространство занимало оборудование, похожее на то, что было у нас в кабинете химии, равномерно распределенное по металлической поверхности рабочего стола. Именно там стояла уже подготовленная баночка и кисточка, пластинки стекла. Своего звездного часа ждала и длинная лампа, шнур которой был воткнут в розетку.

– Предлагаю сначала подсветить письмо ультрафиолетом. Если какие-то человеческие жидкости вроде слюны, крови или… В общем, ультрафиолет поможет все обнаружить, – бодро предложил Майк, и я согласилась, достав письмо из сумки через плечо.

Напарник поводил тихо жужжащей лампой над листом, но это оказалось безрезультатным: никаких пятен мы не обнаружили. В бледном электрическом свете мы увидели лишь легкую шероховатость бумаги.

– Теперь отпечатки. Хочешь сама попробовать?

Я взяла в руки баночку, чувствуя триумф и воодушевление. Погрузив кисть в темно-красный порошок, я заметила, что частицы железа топорщатся на ее волосках.

– Так и должно быть, вещество примагнитится к потожировым следам. Не слишком сильно дави, распределяй точечными движениями. Как будто ты импрессионист и пишешь картину своеобразными точками.

В уголке письма сразу же проявились два частичных отпечатка. Я подняла свободную руку и изучила мелкое кружево на своей подушечке пальца, а потом перевела взгляд на красноватую, почти ржавую отметину. И без детального сравнения было понятно, что они идентичны. Все линии на подушечках моих пальцев вились друг вокруг друга, сужаясь, словно это были годовые кольца дерева, заканчивающиеся маленьким овалом в центре. Точно такие же следы углублений папиллярного узора были и на белой бумаге.

Когда вся поверхность листа с двух сторон была обработана порошком, мне пришлось признать, что расследование зашло в тупик, и это выглядело удивительно логично. Но я хотя бы попыталась.

Увидев, как поникли мои плечи, Майк загадочно улыбнулся и предложил неожиданную вещь:

– А что, если нам начать устраивать книжные вечера в твоем букинистическом? Станем брать небольшую плату за вход и поможем тебе удержать бизнес на плаву… А еще, возможно, мы сможем вычислить убийцу. Будем расспрашивать жителей города в непринужденной обстановке и обязательно на что-нибудь наткнемся. Никто и не подумает, что мы ведем свою игру и начали расследование. Правда обязательно всплывет.

«Как всплыл когда-то Итан Фримен», – мрачно подумала я.

Глава 5. Клуб любителей книг и смертей