Превращения Арсена Люпена - Морис Леблан

была яростная. И один, и другой вкладывали в нее всю ненависть, обостренную отвратительным соперничеством. Марескаль выглядел крепче и сильнее, но Брежака подстегивал рвущийся наружу гнев, так что развязка долго казалась неопределенной.

Орели с ужасом смотрела на них, но не двигалась с места. Обоих она считала своими врагами, оба были ей ненавистны.

В конце концов Марескаль сумел ослабить хватку врага и разжать душившие его руки, а потом попытался дотянуться до кармана и достать свой браунинг. Но Брежак выкрутил ему руку, так что единственное, что удалось Марескалю, – это дунуть в свисток, висевший на цепочке от часов. Раздался пронзительный свист. Брежак удвоил усилия, пытаясь вновь схватить противника за горло. Дверь отворилась. Кто-то вбежал в комнату и бросился к дерущимся. И почти сразу же Марескаль оказался на свободе, а Брежак в десяти сантиметрах от лица увидел дуло револьвера.

– Браво, Совину! – воскликнул Марескаль. – Этот поступок вам зачтется, друг мой.

Он был так зол, что поступил как трус: плюнул в лицо Брежака:

– Негодяй! Бандит! И ты считаешь, что легко отделаешься? Сначала твоя отставка, а уж потом… Министр ее требует… приказ уже у меня в кармане. Тебе осталось только подписать…

Он предъявил документ:

– Твоя отставка и признания Орели, я заранее составил бумагу… Твоя подпись, Орели… Держи, читай… «Признаю, что стала соучастницей преступления, совершенного в скором поезде двадцать шестого апреля, что стреляла в братьев Лубо… признаю, что…» В общем, вся твоя история, изложенная вкратце… Не трудись читать… Подписывай! Не будем терять времени!

Он обмакнул свое перо в чернила и попробовал вложить его в руку девушки.

Медленно отстранив комиссара, она взяла ручку и, не читая, подписала текст, как того и хотел Марескаль. Подпись поставлена. Рука не дрогнула.

– Ах! – радостно выдохнул полицейский. – Дело сделано! Не думал, что все пройдет так быстро. Хорошее начало, Орели. Ты все поняла. А ты, Брежак?

Брежак замотал головой.

– Что? Месье отказывается? Месье считает, что он останется при своей должности? А, быть может, еще и получит повышение? Повышение для отчима преступницы? Ах, как же хороша эта преступница! Может, ты считаешь, что продолжишь приказывать мне, Марескалю? Ошибаешься. Ну и забавный же ты субъект, приятель. Ты что, полагаешь, будто этого скандала недостаточно, чтобы выгнать тебя с работы, и завтра, когда в газетах прочтут об аресте малышки, тебе не придется…

Пальцы Брежака сжали протянутую ему ручку. Прочитав прошение об отставке, он заколебался.

– Подписывайте, месье, – сказала ему Орели.

Он подписал.

– Дело сделано, – повторил Марескаль, убирая в карман оба документа. – Признание и отставка. Моего начальника больше нет, значит место свободно, и оно обещано мне! А когда малышка отправится в тюрьму, я, возможно, постепенно исцелюсь от этой разъедающей меня любви.

Циничные слова, явившие его истинную сущность, сопровождались мстительным смехом.

– Но это еще не все, Брежак, – с ухмылкой обратился он к противнику, – я никогда не бросаю партию на середине, а всегда довожу ее до конца.

Брежак горько улыбнулся:

– Вы хотите зайти еще дальше? Но стоит ли?

– Да, Брежак, еще дальше. Преступления малышки раскрыты, прекрасно. Но разве я могу остановиться на этом?

И он в упор поглядел на Брежака.

– Что вы хотите сказать? – проговорил тот.

– Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать, а если бы не знал и если бы это не было правдой, ты бы ничего не подписал и не допустил, чтобы я разговаривал с тобой таким тоном. Твое смирение означает признание… и если я смею обращаться к тебе на «ты», Брежак, то только потому, что ты боишься.

– Я не боюсь, – запротестовал Брежак. – Я готов вынести тяжесть поступка, совершенного несчастной в припадке безумия.

– И тяжесть того, что сделал ты сам, Брежак.

– Но ничего другого нет.

– Это сейчас, – зловещим тоном продолжал Марескаль, – но ведь есть еще и прошлое. Оставим в стороне преступления дня сегодняшнего. И поговорим о преступлении в прошлом, согласен, Брежак?

– Преступление в прошлом? Что за преступление? Что это значит?

Марескаль стукнул кулаком по столу; это был его главный аргумент, за которым всегда следовала вспышка гнева.

– Это значит, что я требую объяснений! Что за вылазка была на берега Сены, совсем недавно, в воскресенье утром?.. И зачем ты следил за заброшенным домом… и гнался за человеком с мешком? А может, мне освежить тебе память и напомнить, что тот дом принадлежал братьям, убитым твоей падчерицей, а тип, который там ошивался, – это некий Жодо, которого я сейчас разыскиваю? Жодо, компаньон обоих братьев… Жодо, которого я в свое время видел в твоем доме… Видишь, как все взаимосвязано… и как ясно просматривается общность всех этих происков!..

– Абсурд, – пожав плечами, пробормотал Брежак. – Дурацкие догадки…

– Догадки, согласен, ощущения, на которые я не обращал внимания, когда приходил сюда; однако вскоре, словно хорошая охотничья собака, я учуял какие-то недомолвки, заметил страх и смущение в твоих поступках и словах… и мои предположения превратились в уверенность… да, Брежак, тебе не удастся увернуться… у меня есть бесспорное доказательство, признание, Брежак, которое ты сделаешь, хотя пока и не подозреваешь об этом… сделаешь прямо здесь и сейчас.

Он взял с каминной полки принесенную им коробку и развязал ее. В ней лежал плетеный футляр, служащий для сохранности бутылок. Марескаль достал бутылку и водрузил ее на стол перед Брежаком:

– Вот, приятель. Узнаёшь ее, я не ошибся? Это именно ее ты украл у Жодо, именно ее я забрал у тебя, и именно ее другой человек похитил у меня прежде, чем это успел сделать ты! Кто этот другой? Да всего-навсего барон де Лимези, у которого я ее в полдень и нашел. Теперь ты понимаешь мою радость? Эта бутылка – настоящее сокровище. Вот она, Брежак, с этикеткой и формулой эликсира… эликсира молодости. Вот она, Брежак! Лимези подобрал к ней пробку и запечатал красным воском. Смотри хорошенько… Внутри бумажка, скрученная в трубочку. Это ее ты хотел забрать у Жодо, и я уверен, что это некое признание… компрометирующий тебя документ, написанный твоим почерком… Ах, бедный мой Брежак!..

Марескаль торжествовал.

Отколупывая воск и вытаскивая пробку, он то и дело торжествующе восклицал:

– Всемирно известный Марескаль!.. Арест убийц из скорого!.. Прошлое Брежака!.. Какая неожиданная развязка дела в суде присяжных!.. Совину, у тебя есть наручники для малышки? Зови Лабонса и Тони… О, вот она победа… безоговорочная победа…

Он опрокинул бутылку. Бумажка выскочила из горлышка. Он развернул ее. И, не в состоянии прекратить говорить, точно бегун, которого рывок выносит за финишную ленточку, он, не задумываясь о значении слов, прочел: