Доверие - Андрей Вячеславович Матвеенко

Андрей Вячеславович Матвеенко

Доверие

Склонив гривастую голову, Агата прислушивалась. Она проснулась давно и терпеливо дожидалась прихода дядьки Ефима. Рядом, в соседнем загоне, всхрапывал рыжий жеребец Ураган. Его привезли неделю назад, и он сразу же показал свой буйный характер. На прогулке толкнул подругу Агаты — каурую лошадь Зорьку, укусил за шею вороного Буланчика. А когда его загнали в стойло, ещё долго ржал, требуя немедленно освободить. Теперь он притих, но Агата всё равно побаивалась его, стараясь держаться подальше.

Звезда цирка

На конезаводе она появилась год назад, а раньше… Агата была звездой цирка. Жёлто-коричневая, с развевающейся тёмной гривой и хвостом, она эффектно смотрелась на арене. Рыжеватая шерсть её лоснилась, блестя и играя под электрическим светом золотистым отливом. Королева, да и только!

Каждое выступление Агаты сопровождалось бурными аплодисментами. Умная, покладистая, подвижная лошадь, довольно быстро и успешно освоив высшую школу верховой езды, виртуозно работала в номерах с артистами. Она приветствовала и благодарила зрителей низкими поклонами-реверансами, мастерски исполняла элегантные и эффектные номера конного цирка, будь то галоп назад или на трёх ногах. Мягко и плавно переходила от одного трюка или способа передвижения к другому, свободно преодолевая препятствия и совершая сложнейшие повороты.

А как Агата изящно танцевала на задних ногах вальс под музыку Штрауса! Будто плыла, эффектно кружась на арене одна или в обнимку с кавалером — вороным жеребцом Артёмом. Как безупречно получались у неё повороты-пируэты вокруг своей оси! Легко, словно птица, парила она в воздухе при исполнении фантастических прыжков. И тут же могла неподвижно замереть в какой-нибудь позе-скульптуре, как будто играя в детскую игру «Фигура, на месте замри!». А с каким азартом, как искусно играла в футбол! И что удивительно: свободно, без ошибок складывала, вычитала, умножала, делила числа от нуля до девяти. Лошадь-математик! Да ещё танцовщица и акробатка! Настоящая артистка!

Но самое главное, Агата совершенно спокойно относилась к яркому освещению, громкой оркестровой музыке, различным посторонним звукам и многочисленным зрителям. Ей это, как истинной примадонне, даже нравилось.

А после представления лошадь с удовольствием катала на себе ребятишек. Маленькие поклонники её таланта были в восторге от такой замечательной актрисы.

А потом случилась трагедия… Во время одного из выступлений, когда Агата неслась по кругу с наездником, исполняющим у неё на спине акробатические трюки, сорвавшийся с крепления стальной трос сильно хлестнул лошадь по морде.

Целый месяц бедную Агату лечили. Думали, что лишится глаза, но, к счастью, всё обошлось. Глаз сохранили, только видела им она теперь плохо. Естественно, ни о каких выступлениях уже не могло быть и речи. Некоторое время её ещё держали в цирке — катать детей, но она быстро уставала, нервничала, злилась: видимо, давала знать о себе полученная травма. И вскоре животное списали на конезавод в одну из деревень…

Дядька Ефим

Воспоминания о прошлом отвлекли Агату от томительного ожидания, и она не сразу заметила, что ворота открылись — в конюшню зашёл дядька Ефим.

Сутуловатый, жилистый, с добрым скуластым лицом и густыми усами, он напоминал ей директора цирка, в котором она когда-то работала. Конюх был самым лучшим её другом — она всегда приветствовала его радостным ржаньем. В бездонных карманах его серой потрёпанной куртки чего только не было: и куски сахара вперемешку с табаком и хлебными крошками, и завалявшиеся сухарики, и морковки, а иногда — маленькие крепенькие зелёные яблочки.

Любила Ефима не только Агата, но и другие лошади. И даже Ураган затихал, когда конюх приходил. Ефим очень любил животных. Они были для него словно дети малые, которых надо помыть, накормить, обогреть, а порой и приголубить. Вот и теперь, подойдя к любимице, дядька Ефим протянул ей крупную морковь. Морковку Агата обожала и бережно взяла губами гостинец. Конюх, разглаживая толстыми шершавыми пальцами чёрную гриву лошади, усмехнувшись в порыжевшие от махорки усы, сказал нараспев:

— Ну, здравствуй, красавица! Заждалась, небось? — Агата хитро скосила на него большой карий глаз и, кокетливо тряхнув чёлкой и вскинув морду, всхрапнула. — Сейчас будем мыться. — Она любила утренние процедуры и на сеансах массажа никогда не брыкалась и не капризничала, как другие, более своенравные лошадки.

— Сегодня такой замечательный день! — Ефим с нежностью и любовью тёр ей бока щёткой. — Агата, ты не забыла? У тебя есть шанс поехать в лошадиную школу. Станешь доктором и будешь потом деток больных лечить. Ведь ты любишь детей? — Лошадь, вслушиваясь в слова конюха, повела ушами.

Уставившись на Ефима огромными глазами, в которых сквозили ум и доброта, фыркнула. Затем, обнажив в приветливой улыбке верхнюю губу, согласно тряхнула головой.

— Скоро приедет комиссия — отбирать лучших. Так что не подкачай, моя умница.

Он любовно расчесал лошади длинную шелковистую гриву, почистил копыта и напоследок обтёр спину Агаты большой мягкой попоной.

— Ну вот, теперь ты самая настоящая красавица. — Сделав три шага назад, конюх с восхищением осмотрел лошадь: хороша, нечего сказать! (Светло-коричневая, с угольно-чёрными хвостом и гривой, Агата была той масти, что люди называют золотисто-гнедая. Да ещё во лбу белая «звезда горела».)

Похлопав лошадку по упитанному боку, Ефим угостил её ещё одной морковкой и, заговорщицки подмигнув, перешёл в соседний загон.

Конечно же, Агата слышала от других лошадей о школе. Поговаривали, будто кормят там исключительно овсом, ячменём, морковкой и сахарной свёклой. А ещё дают какую-то очень вкусную солёненькую кашу «маш» с пшеничными отрубями и семенами льна. Вот бы попробовать! Попастись же выпускают на зелёные лужайки с сочной травой, и вообще, там сплошной праздник. Хотя и здесь ей очень нравилось. Её все любили, ведь она была самой спокойной и покладистой лошадью.

Но лучше всех к ней относился Ефим. И Агата старалась отвечать ему тем же. Зимой он топил большую железную печку в углу конюшни, ставил на неё закопчённый до черноты чайник и, заварив чайку, неторопливо глотая обжигающий крепкий напиток из большой металлической кружки с вмятиной на боку, рассказывал интересные истории из своей жизни. Слушая речь конюха, похожую на неторопливый шелест деревьев, Агата и сама уносилась мыслями в прошлое, с теплотой вспоминая своё появление на конезаводе…

Наконец-то приехали!

Тогда стояла середина весны. Солнышко припекало всё сильнее. И там, где земля уже успела просохнуть, радовала глаз свежая изумрудная зелень. На