Успенский Эдуард - Эдуард Николаевич Успенский

— В Дорохово.

— Значит, через час будем. Там красиво. Я бывал в Дорохове.

Мотор снова загудел.

— Пойду работать, — сказал Карданыч. — Сейчас жарко. Вода может перегреться. Привет.

Машина побежала дальше. И ровно через час, как и обещал Карданыч, они оказались на месте.

Глава четвертая

Парламентеры

Ночью, ровно в двенадцать, гарантийные человечки вышли на пол, достали фонарики и начали обход.

Дача была небольшая — две комнаты и терраса. Она же кухня. На кухне стояла газовая плитка с баллонами, но в ней никто из гарантийных не жил — наверное, кончилась гарантия. В одной комнате спали папа с мамой, в другой — хозяйская девочка.

И вдруг Холодилин увидел радиоприемник на столе.

— Ого-го! — сказал он. — Кажется, и наш начальник приехал. Значит, будет веселей!

И в самом деле из приемника выбрался сердитый и расстроенный Новости Дня. После перевозки его приемник барахлил. Хозяева неправильно развесили антенну и совсем забыли как следует настроить звук. Из-за этого приемник подхрюкивал и говорил так:

— Передаем, хрю-фью, старинные вальсы.

И огромный хор пел:

Плавно, хрю-фыо, свои волны несет.

Ветер, хрю-фью, быр-быр, песни поет:

Хрю-хрю-хрю-хрю-хрю-хрю…

Радиомастеру пришлось все это исправлять, везде лазить, и его даже два раза трахнуло током. В конце концов приемник стал говорить нормально, а радиомастер, наоборот, стал хрюкать и присвистывать.

— Ну как дела? Какие новости? — спросил Холодилин.

— Новости? Обычные. На полях хрю-фью-сины начались хрю-сенние работы. Быр-быр. На южном хрю-бережье Крыма в полном разгаре хрю-рортный сезон. Хрю-зидент хрю-ландии посетил быр-быро-строительный завод.

— Да я не об этом, — сказал Холодилин. — Доехал ты хорошо?

— Нормально доехал.

— А у меня щетка испортилась в электромоторе.

— Как же так? А ты куда смотрел?

— Я тут ни при чем. Электромотор при перевозке полагается привинчивать к полу. Чтобы он не болтался. А хозяева этого не сделали.

— А что же ты не сделал?

— Да там каждая гайка больше меня. Я не то что завинтить — сдвинуть ее не могу. Вот щетка и разбилась, потому что автомобиль трясло. Нет у тебя запасной?

— Нет. Если только из проигрывателя взять.

— Слушай, возьми, пожалуйста. А то завтра холодильник включат, а он не работает. И мне конец.

— А послезавтра радиолу включат, и тогда мне конец?

— Понимаешь, — сказал Холодилин, — холодильник за городом важнее, чем танцы. И потом, мне не хочется, чтобы контору мою ругали, прокатную. К ней и так доверия нет. А она здесь не виновата.

— А когда отдашь? — спросил Новости Дня.

— Быстро. Только с управлением свяжусь. Они через два дня доставят.

— Ладно, по рукам, хоть и не нравится мне все это. Пойдем сначала дачу смотреть. Потом щетку переставим.

Все было бы хорошо, да вот беда — девочка Таня не совсем спала. И все из-за такого интересного переезда. Одна половинка ее уже почти заснула и говорила ей: «Спи, спи, Танюша. Уже поздно». А вторая никак не хотела засыпать и говорила другой: «Не спи! Не спи, Татьяна! Здесь какие-то человечки с фонариками. Их надо поймать».

Эти две половинки всегда враждовали между собой. Одна уговаривала Таню быть послушной девочкой, не капризничать, убирать игрушки, вовремя ложиться спать. А вторая — наоборот: залезть на шкаф, стукнуть кого-нибудь лопаткой, отрезать себе косички ножницами.

Когда верх брала первая половинка, девочку называли Танечкой, Танюшкой, Танюшечкой. А когда вторая — только Татьяной. Так и мы будем называть эти половинки — Юшечкой или Яной. Как будто в Тане живут две девочки.

Так вот, Юшечка наконец заснула. А Яна еще долго таращила глаза. Вернее, один глаз. Ох какие интересные были эти человечки! Жаль, что они вскорости покинули комнату и ушли на кухню-террасу.

— Слышите? — сказал Холодилин.

За окнами раздавались свист и щелканье.

— Что это? — спросил Пылесосин. — Милиция?

Холодилин рассмеялся:

— Это соловьи. Они всегда поют за городом.

— Хорошо поют. Заслушаешься! — сказал Буре. — Вот бы мне их в часы вместо Машки.

— Ничего, — успокоил его Холодилин. — Она здесь настоящую кукушку послушает, тоже неплохо куковать начнет.

— А это кто поет? — спросил Новости Дня.

— Вот это «пили-пили»? — переспросил Холодилин. — Это сверчок.

— Да нет, не «пили-пили», а «дыр-дыр-дыр».

— Кажется, это мыши скребут.

И точно: в углу послышался писк, какая-то возня, и из норки на пол выбрались два серых мышонка. Они деловито отряхнулись, вытащили из норки белый флажок и барабан, построились в шеренгу и пошли. Под барабанный бой они подошли к человечкам и остановились.

— Привет! — сказал тот, который был повыше и держал флаг. — Вы гарантийные?

— Гарантийные, — ответил Холодилин.

— Мы пришли объявить вам войну! — Тут мышонок поменьше и потолще важно забарабанил дробь.

— Почему? — спросил Холодилин.

— Мы всегда воюем с гарантийными! Это наш дом, — ответил высокий мышонок. — Мы здесь главные!

— Ну и ради бога. А воевать-то зачем?

— Понятия не имеем. Такие обычаи сложились здесь за века. А наш солдат не думает: у нас, мышей, солдат выполняет обычаи веков. Таков наш серый герой.

А маленький все барабанил.

— Слушай, — вдруг сказал Холодилин тому, что повыше, — сыру хочешь?

Тот вытянулся в струнку:

— Да здравствует его величество король еще как!

И непонятно было, что еще как: то ли король, то ли сыр.

— Пошли, — сказал Холодилин и повел «серого героя» к себе.

Остальные человечки окружили маленького мышонка. Около него лежал белый переговорный флаг.

— А где вы живете?

— А много вас?

— Три, четыре, пять, семнадцать, двадцать, одиннадцать! Во! — сказал он..

— А ты умеешь считать-то? — спросил Новости Дня.

— А как же! Раз, два, три, четыре, двадцать один, пятнадцать, триста! И еще.

— Блистательно! — рассмеялся радиомастер.

— А вы злые? — спросил Пылесосин.

— Мы? — переспросил мышонок и стал оглядываться. Видно было, что ему здесь неуютно и хочется домой. — Мы такие… какие… как один… все. Во! За всех!.. Вперед!

Вернулся Холодилин с высоким мышонком. Кажется, они основательно подружились. Под мышкой «серый герой» держал кусок сыра, а в свободной лапе — кружок колбасы. Поэтому он никак не мог ухватить белое переговорное знамя.

Тогда он сунул колбасу в рот своему помощнику и строго приказал:

— Не кусать ни в коем случае! Доставить живьем!

Теперь лапа у него освободилась, и он поднял флаг.

— А много вас, начальник? — спросил Холодилин.

— Нас ровно двадцать девять. И имя нам легион!

— А как вас зовут? — спросил Буре. — Вот вас и вас.

— Мышкин и Подмышкин. Лейтенанты кавалерии!

И под барабанный бой мышата удалились. Причем маленький все время сворачивал налево, куда тянул его кусок колбасы. Ему, наверное, было очень трудно держать колбасу,