Диверсия Мухи - Евгений Некрасов

– Сами знаете, – буркнула она.

Аппарат воздушно-кислородный, замкнутого цикла. Попросту говоря, не дает пузырьков, – налюбовавшись ее растерянностью, снисходительно объяснил Иерофанушка.

Вот это номер!

Миллионы людей ныряют с аквалангами, ничуть не беспокоясь, что при дыхании в воде поднимаются пузырьки отработанного воздуха. И только для немногих жизненно важно, чтобы пузырьки не поднимались, выдавая их противнику. Это подводные диверсанты.

Невзрачный матово-серый баллон с загубником, который Маша непочтительно положила на пол, уже нельзя было назвать аквалангом. Разница между этим «АРО» (итальянским, судя по надписям на приборах) и знакомой «Украиной» – как между «Харлеем» и детским велосипедиком «Дружок». Дело не только в пузырьках: с таким аппаратом и оставаться под водой можно дольше, и нырять глубже, и кессонная болезнь почти не страшна.

Вместе с толовыми шашками в шкафах серый баллон навевал однозначные мысли о Машином будущем задании.

Иерофанушка, похоже, смирился с тем, что другого помощника ему не дадут. Страдая, он выволок из закромов новехонький гидрокостюм и с помощью ножниц и клея стал подгонять его по Машиному росту.

Работа требовала частых примерок, а Маша как назло с утра надела очень откровенное белье гадюки Соколовой. Она стала переодеваться, прячась за дверцей шкафа с толовыми шашками. Было интересно, как среагирует «друг и учитель». Тот сначала по-лошадиному фыркнул через губу, сообразил, чем там занимается ученица, и успо-коенно протянул:

– А-а, стесняешься.

Сам Иерофанушка щеголял в мятых трусах в цветочек и не стеснялся ни капельки.

Здесь взрывчатка, – сказала Маша. Иерофанушка потужился и выдал шутку:

А ты думала штопором управиться? После третьей примерки костюм подогнали точно по фигуре. В ожидании, пока клей получше схватится, Иерофанушка предложил пожрать. Он так и сказал: «пожрать», и его глазки при этом по-кошачьи светились.

Разобранный легочный автомат был сметен в первую попавшуюся коробку. Освободив стол, Иерофанушка водрузил на него газовую плитку, на плитку – котелок. Достал из шкафа банку тушенки и устрашающим водолазным ножом смахнул с нее крышку так легко, как будто резал не ясесть, а колбасу. Похвастал, подбрасывая нож на ладони:

Польский, «Экспло». Не хуже американского.

Тушенку он вывалил в котелок, и в воздухе, пропахшем Иерофанушкиными носками и машинным маслом, сразу потянуло мясными ароматами. У Маши побежали слюнки. После пустых щей папы Сана тушенка была именно тем, что надо. А «друг и учитель», посмотрев на нее, добавил еще банку.

Когда жир в тушенке растаял, Иерофанушка выключил газ и, не сняв котелок с плитки, придвинулся к столу.

Ложку, вилку? – светским тоном предложил он Маше, протягивая то и другое.

Маша выбрала вилку. Иерофанушка с довольным видом стал уписывать ложкой расплавленный жир.

– Плохо кушаешь, – заметил он Маше, которая просто не успевала нырять своей вилкой в котелок из-за того, что там всегда оказывалась часто мелькающая ложка Иерофанушки. – Знаешь, как в старину работников набирали?

Знаю, по аппетиту, – сказала Маша. – По-моему, это чепуха. Разве обжоры лучшие работники?

Не все, но как правило, – ответил Иерофанушка. Было заметно, что он гордится своим аппетитом. – Наша работа энергии требует! Заметь: ем голимый жир, а мышцы… – Он согнул в локте руку с надутым бицепсом.

Подумав, что сегодня «друг и учитель» наверняка будет испытывать ее на выносливость, Маша быстро подъела остатки тушенки. Иерофанушка откинулся на стуле и ковырял в зубах ногтем. Вид у него был самый благодушный, и она осмелилась спросить:

А почему вы отказывались от помощников?

Теперь уже не важно, – махнул рукой Иерофанушка и признался: – У меня свой человек есть, из Белого Братства. Давно хотел его сюда перетащить, а брат казначей – ни в какую. Не доверяет, змей ласковый.

Маша прыснула: портрет брата казначея был точный.

Похихикай, похихикай, – буркнул Иерофанушка. – Вечером небось пойдешь на меня стучать.

Пойду. Вы же сами слышали, он мне велел обо всем доложить после ужина, значит, пойду. Только дело ведь обоюдное, – намекнула Маша.

«Друг и учитель» примолк и стал с увлеченным видом дергать клеевые швы на гидрокостюме. Значит, она правильно догадалась: брат казначей и ему приказал явиться с докладом. Гидрокостюм полетел ей в руки.

Одевайся. Если что неясно, спрашивай сейчас, под водой будет поздно.

Маша спросила, как регулируется подача кислорода, не будет ли от него опьянения на глубине. [1] Нелюдимый Иерофанушка преобразился. Отвечал он толково и подробно, со случаями из личной практики. Чувствуя, что «друг и учитель» увлекся, Маша попыталась вытянуть из него главное: что надо взорвать? Начала издалека: на какой глубине работа, надолго ли. Но Иерофанушка вмиг сообразил, к чему клонит ученица, и вся его бойкость сразу слетела.

Не ссорь меня с казначеем, я и так здесь еле держусь, – пробурчал он. – Раз тебе не сказали, значит, не положено. Потерпи, все скажут. Под воду-то идти не казначеям с иереями, а нам.

И «друг и учитель» красноречиво показал глазами на шкаф с толовыми шашками.