Воспитание драконов - Брайан Дэвис

Полицейский хмуро сдвинул кустистые седые брови и сразу стал похож на чьего-то встревоженного дедушку.

— А вы как себя чувствуете, мэм?

— Просто подвернула лодыжку. Ничего, пройдет.

— Извините, что я так замешкался. Я остановился чтобы вынуть пистолет, но не смог стрелять, пока он держал девочку. Потом мальчик встал на линию огня, и мужчина прыгнул на спину преступнику. Не надо было мне останавливаться.

— Не переживайте, — сказала мама Билли. — Это не ваша вина. Мы, похоже, легко отделались.

Полицейский обратился к Билли, смерив его взглядом с ног до головы:

— Почему он загорелся, сынок? Ты что-то в него кинул?

Билли взглянул на мать, на Бонни, а потом снова на полицейского. Он не знал, что отвечать, поэтому просто передернул плечами и сказал:

— Он достал меня.

Полицейский задумчиво пощупал подбородок, очевидно пытаясь уяснить смысл его ответа, но потом махнул рукой в направлении городской окраины.

— «Скорая» должна приехать с загородной станции, но застряла, наверное, где-нибудь в пробке. Вы пока подождите тут, а я подойду к мужчинам. — Он ободряюще улыбнулся и поспешил туда, где валялись неудавшиеся герои.

Пока мама осматривала голову и шею Бонни, Билли наблюдал за полицейским, суетившимся возле двоих поверженных. Он опустился на колени и поднял брючину на ноге раненого, а водитель грузовика тем временем уже медленно вставал на ноги, тряся головой, чтобы в ней прояснилось. Затем полицейский ненадолго оставил их и побежал к своей машине. Пробегая мимо Билли, он объяснил:

— Я только возьму аптечку и вернусь. Не дождешься эту «скорую помощь».

Но не успел он уйти, как прохладный ветерок донес до них далекое завывание сирены. Бонни подняла голову с рубашки Билли и сквозь всхлипы проговорила:

— Нельзя… чтобы они меня… осматривали.

Мать Билли отступила на шаг назад и пригладила спутанные волосы.

— Верно. Да и нам нужно в аэропорт. В самолете у нас есть аптечка. Думаю, к тому времени она уже совсем придет в себя.

Тогда Билли без лишних слов усадил маму и Бонни в машину и собрался было сесть сам, но тут взгляд его снова упал на двоих раненых, и он решил, что нехорошо будет уехать, не поблагодарив их.

— Сейчас вернусь! — крикнул он, отмечая, что язык стал болеть меньше.

Подбегая, он заметил, как неподалеку на дороге что-то светится. К тому времени тучи толстым серым одеялом закрыли небо, так что он удивился, откуда было взяться свету. Он наклонился и поднял небольшой камешек размером с двадцать пять центов, по форме напоминающий приплюснутый мяч для гольфа. Но вместо крохотных ямочек он имел гладкие шестиугольные грани шириной с ластик и сквозное отверстие на одном из концов — наверное, для цепочки, чтобы носить его, как кулон, на шее. Его черная сердцевина была заключена в оправу из искусственного хрусталя, и одна из граней производила явное, хотя и слабое, свечение. Тусклый мерцающий лучик отбрасывал тени на ладонь Билли, образы призрачных танцоров на застекленной сцене.

Несмотря на вновь усилившуюся боль во рту, он должен был поинтересоваться насчет камня.

— Это не ваш? — спросил он, показывая камень водителю грузовика.

— Впервые вижу, — ответил тот, потирая затылок.

Полицейский только что вернулся и стоял на коленях возле старшего мужчины, который до сих пор сидел на земле, придерживая закатанную штанину.

— Это не ваше? — спросил их Билли, держа камень между большим и указательным пальцами.

— Нет, — ответил раненый. — Я не ношу украшений.

Полицейский достал из аптечки бинт, посмотрел на Билли и покачал головой.

Билли показал камень и нескольким прохожим, что стояли рядом, развлекая и подбадривая раненых разговорами.

Ни один из них камня не признал. Тогда он опустил находку в карман и произнес, обращаясь к мужчинам:

— Я вам очень благодарен за то, что вы попытались сделать. Это по-настоящему опасный тип.

— Не стоит благодарности, — сказал водитель грузовика. — Жаль, что мы его не поймали.

Не зная, как закончить разговор, Билли неловко махнул рукой на прощание и поспешил обратно к «фольксвагену», возле которого уже собралось двое-трое зевак, беседующих через опущенное водительское стекло с его мамой и с Бонни. На обратном пути он почувствовал, что боль во рту снова начинает стихать. Хорошо! Я бы долго не вынес без воды! Интересно, почему то болит, то не болит?

Билли прыгнул на переднее пассажирское сиденье и захлопнул за собой дверцу.

— Давайте трогаться, пока полицейский не видит. А то нам некогда отвечать на его вопросы. Сирена уже совсем близко. Может быть, за всей этой суетой он и не заметит.

Наскоро попрощавшись с доброжелателями, мама подняла свое стекло. К тому времени дорога впереди была уже свободна от машин.

— О, пожалуйста, заведись на этот раз, — попросила она, поворачивая ключ зажигания. Сзади что-то жалобно заскрежетало и умолкло. Потом снова — но тише и слабее, поскулило, как больной щенок, и опять все стало тихо.

Билли оглянулся и посмотрел в заднее стекло.

— Попробуй еще! Полицейский пока не видит, но водитель грузовика бежит сюда! — Но не успела мама повернуть ключ, как он схватил ее за запястье. — Нет! Подожди-ка!

Она взглянула в зеркало заднего вида:

— А почему у нас открыт багажник?

Бац! Громкий удар металла о металл заставил всех вздрогнуть.

— Давайте! — донеслось сзади.

Обернувшись, они увидели, что водитель грузовика машет им рукой. Очевидно, он сделал что-то с двигателем и захлопнул багажник.

Поворот ключа — и мотор, дважды чихнув, наконец-то возродился к жизни. Мама Билли помахала водителю грузовика и тронулась с места, на этот раз стараясь не снимать ногу с педали газа.

— Билли, ты помнишь номер главного телефона аэропорта?

— Конечно.

— Позвони и предупреди службу безопасности. Опиши им машину и попроси поставить охрану возле папиного самолета.

Билли сделал глубокий вдох и медленный выдох. Затем обернулся и посмотрел на Бонни. Она сидела свернувшись калачиком и привалившись одним плечом к спинке сиденья. Ее веки были плотно сжаты. Видеть, как ей больно, было ему словно ножом по сердцу.

Сотовый телефон валялся на полу. Схватив его, он набрал номер.

— Я уже звоню, мам. Будем надеяться, что я не опоздал.