Новогодний подарок - Джанни Родари

Горожане очень гордились Буратино и даже задумали избрать его мэром, но он не соглашался, потому что не хотел брать на себя такую большую ответственность.

— Но вы так много можете сделать для нашего города! — говорили ему.

— Сделаю, и так сделаю. Построю детский сад, если, конечно, он будет носить мое имя. Поставлю скамейку в городском парке, чтобы старики-рабочие могли отдохнуть, когда устанут.

— Да здравствует Буратино! Да здравствует Буратино!

Люди так обрадовались, что решили воздвигнуть на главной площади города мраморный памятник Буратино. И воздвигли. Мраморный Буратино был ростом в три метра, а нищий мальчик, тоже мраморный, который стоял рядом, — ростом всего девяносто пять сантиметров. Мраморный Буратино дарил ему сольдо. Возле памятника играл оркестр, в небо взлетали огни фейерверка… Это был большой праздник.

Второй конец

Буратино богател не по дням, а по часам. И чем больше богател, тем более становился жадным. Подсказчик, трудившийся день и ночь, придумывая все новые и новые неправды, давно просил хозяина прибавить ему оплату, но Буратино всякий раз находил какой-нибудь предлог, чтобы отказать.

— Это вы быстро придумали — требовать прибавки! А сами вчера подсунули мне небылицу всего на четыре сольдо — нос вырос только на двенадцать миллиметров. Из такого кусочка не сделать и зубочистки!

— У меня семья, — объяснял подсказчик, — а картошка подорожала.

— Зато куличи подешевели! Почему бы вам не покупать куличи вместо картошки?

Кончилось тем, что подсказчик возненавидел своего хозяина и задумал отомстить ему.

— Я ему покажу! — грозился он, записывая на листки новые неправды.

И вот однажды на одном из этих листков он, сам того не заметив, написал: «Автор «Приключений Пиноккьо» — Карло Коллоди, а «Золотого ключика» — Алексей Толстой».

Листок этот оказался среди других бумаг с неправдами. И Буратино, не прочитавший за всю жизнь ни одной книжки, решил, что это, как и все другие выдумки подсказчика, тоже неправда, и запомнил эту фразу, чтобы сказать кому-нибудь.

Вот так и случилось, что он первый раз в жизни — по чистому неведению — сказал правду. И как только он это сделал, все деревянные строительные материалы, которые появились в результате его вранья, превратились в пыль и опилки, и все богатство исчезло, словно его ветром сдуло. Буратино снова стал бедным и оказался в своем старом доме, где не было даже стула, даже носового платка, чтобы утереть слезы.

Третий конец

Буратино богател не по дням, а по часам и, конечно, стал бы в конце концов самым богатым человеком на свете, если б однажды не появился в тех краях один хитрый, всезнающий человечек. Он знал даже то, что все богатства Буратино растают как дым в тот же момент, как только он скажет правду.

— Синьор Буратино, так, мол, и так. Смотрите, не скажите случайно даже самую маленькую правду, иначе кончен бал. Поняли? Вот и хорошо! Кстати, это ваша вилла?

— Н-нет, — ответил Буратино.

— Тогда я поселюсь тут. Она очень нравится мне! А эти склады тоже не ваши?

— Н-нет, — неохотно произнес Буратино, не желая говорить правду.

— Прекрасно! Значит, станут моими…

Таким вот образом человечек забрал у Буратино машины, автопоезда, телевизор, золотую пилу… Буратино становился все мрачнее и мрачнее, но скорее дал бы отрезать себе язык, чем сказал бы правду.

— Кстати, — спросил под конец человечек, — а это ваш нос?

Тут Буратино не выдержал:

— Конечно мой! И вы не сможете забрать его у меня! Нос мой, и горе тому, кто тронет его!

— Вот это истинная правда! — улыбнулся человечек.

И в тот же миг все богатство Буратино действительно превратилось в опилки, рассыпалось в прах. Налетел сильный ветер, и все развеял, все унес прочь, подхватив заодно и загадочного человечка. И Буратино остался один, остался ни с чем, даже мятной конфетки от кашля не было у него.

Четвертый конец

Пиноккьо стал мэром города, и ему поставили памятник.

Эти бедные привидения

На планете Борт жили привидения, много привидений. Жили? Нет, правильнее было бы сказать — влачили жалкое существование, кое-как сводили концы с концами. Обитали они, как и все привидения, где придется — в пещерах, в старинных полуразрушенных замках, в пустых, заброшенных домах, на чердаках. В полночь они выбирались из укрытий и расходились по всей планете — пугать бортианцев.

Но бортианцы их нисколько не боялись. Это были умные люди. В привидения они не верили. И если сталкивались с ними, то смеялись, пока те, краснея от стыда, не исчезали.

Например, начинает какое-нибудь привидение греметь цепями, издавая скрежещущий звук, как тут же кто-нибудь из бортианцев кричит:

— Эй, привидение, смазало бы получше свои цепи! Уж очень скрипят!

А другое привидение начнет, к примеру, размахивать изо всех сил своей белой простыней… А кто-нибудь из бортианцев, скорее всего какой-нибудь мальчишка, кричит ему:

— Ну чего ты крутишься? Тащи сюда свою простыню да суй скорее в стиральную машину. Давно пора отправить ее в биологическую стирку!

К утру привидения возвращались в свои укрытия сами совсем запуганные, упавшие духом и жаловались друг другу:

— Черт знает что творится! Представляешь, что сказала мне одна синьора, которая сидела на балконе и наслаждалась ночной прохладой? «Смотри, говорит, опоздаешь! У тебя часы отстают. Неужели нет среди вас, привидений, часовщика, чтобы починить их?»

— А мне? Они подсунули мне записку! Прикололи кнопкой к двери. И знаешь, что в ней было написано?

«Уважаемый синьор привидение! Когда закончите свою прогулку, прикройте дверь. Прошлой ночью вы оставили ее открытой, в дом забрели бродячие коты и вылакали молоко моей кошечки».

— Никакого уважения к привидениям!

— Никакого почтения!

— Надо что-то предпринимать!

— А что, например?

Кто-то предложил провести демонстрацию протеста. Кто-то другой — ударить во все колокола, что есть на планете, чтобы помешать бортианцам спать.

Наконец слово взял самый старый и самый мудрый призрак.

— Дамы и господа! — сказал он, штопая дыру на своей ветхой простыне. — Дорогие друзья! Ничего не поделаешь! Больше нам не напугать бортианцев! Никогда! Они привыкли к нашему шуму, знают все наши фокусы, и наши протесты их нисколечко не тронут. Нет, нам здесь нечего больше делать…

— Что значит «здесь»?

— Я