Красная рябина - Анна Сергеевна Аксёнова

Томочка, приоткрыв рот, загляделась на него, по переспрашивать не стала. Видимо, не смогла выговорить трудное слово.

Потом вместе купали котят, сушили их на солнце.

В полдень прибежала тетя Дора:

— А ну, Томочка, за работу, мужики сейчас придут. — Она порыла в земле под кустами картошки и вытащила несколько крупных синеватых картофелин. Растопила плиту, стоявшую тут же, во дворе, и захлопотала возле нее.

Генка от нечего делать зашел в дом.

На стене под зеркалом веером были развешаны фотографии. В центре — самая большая. Генка узнал дядю Васю. Он еще раз подивился, какой дядя Вася был молодой. Интересно посмотреть, какой муж у тети Доры теперь.

Он увидел его, когда снова вышел из дома.

Это был бородатый, хотя совсем не старый мужчина. Томочка у плетня поливала ему из кружки. Мужчина крепко тер изрезанную морщинами, словно она у него потрескалась на солнце, шею.

— A-а, тезка, — скупо улыбнулся он, увидев Генку. — Будем знакомы.

Мужчину звали Геннадием Афанасьевичем. Он сел за стол, вытащил из кармана до смешного маленькую газету в один лист и принялся читать ее.

В арбе, запряженной волами, подъехал мальчишка-подросток. Он привязал волов к плетню и прошел мимо Генки, как будто его тут и не было.

— Ты чего ж это волов пригнал? — сурово спросил Геннадий Афанасьевич Миколу.

— Чего даром гонять-то, не близко. Поем и отведу, заодно еще воз отвезу.

— А, ну-ну. Значит, не кончили еще?

— Трошки осталось.

Генке непонятен был весь их разговор, и он до боли чувствовал себя лишним.

Тетя Дора принесла дымящийся котелок.

— Ты чего ж это стоишь? — удивилась она. — А ну садись, ешь.

Генка сел и неловко взял ложку. Суп был какой-то незнакомый и очень вкусный. Тетя Дора заметила, как он разглядывает содержимое тарелки.

— Не нравится? — огорченно спросила она. — А мы, пока помидоры не поспели, с абрикосами варим.

— Нет, что вы, спасибо, очень нравится.

— А нравится, так ешь.

— Даша, а ты селедки-то привезла? — вспомнил Геннадий Афанасьевич.

— А как же, — засуетилась та, — сейчас принесу.

Непривычным было все: и суп с абрикосами, и то, что на второе ели селедку. Селедка была ржавая и сухая. Но все ели с аппетитом, и Генке казалось, что он еще никогда не пробовал такой вкусной.

— Ешь, Геночка, ешь, — уговаривала его тетка, замечая, что он стесняется.

После обеда, повалявшись под грушей, Генка заскучал.

— Мамка-то где работает, знаешь? — спросил он у Томочки.

— Абрикосы обирает.

— Пойдем посмотрим.

Девочка вскочила и, мелькая черными пятками, заспешила, оглядываясь на Генку, вперед.

Деревья были густо усыпаны желтыми абрикосами. Даже земля под ними и та была вся в абрикосах. Томочка сразу, как пришла, стала собирать их в подол.

Тетя Дора стояла на лестнице, прислоненной к дереву.

— Помощники пришли, — увидела она их. — А ну, Гена, отнеси в корзину.

Генка взял из ее рук тяжелое ведро и потащил к корзинам, стоявшим в стороне. Томочка, придерживая подол с абрикосами, пошла за ним.

Кто-то еще позвал Генку, и он таскал ведра от одного до другого дерева…

— Хватит, Геночка, поди, уморился? — спросила тетя Дора.

— Ничего.

Не хотелось сознаваться, что у него уже ноет спина, болят руки, что жарко и хочется пить. Другое дело, если б хоть Томочка не работала, тогда можно было бы сделать вид, что играешь с ней, или повести ее домой.

Одна за другой подъехали машины, забрали корзины.

— По хатам! — весело прокричала какая-то девчонка так, как кричат «по коням!».

Хозяин уже сидел на порожке дома, курил самокрутку.

— Наработались?

— Угу, — ответил Генка. Он подошел к столу, приподнял полотенце, отломил горбушку хлеба.

— Погоди, сейчас вечерять будем, аппетит собьешь, — с улыбкой заметил ему Геннадий Афанасьевич.

На другой день Генка встал вместе со всеми — едва взошло солнце. Он хотел попросить Миколу взять его с собой на работу. Хотелось поездить на арбе — это поинтересней, чем возиться с абрикосами.

Но за Миколой прибежал мальчишка, вихрастый, с маленькими хитрыми глазками:

— Беги по цепочке. Срочный сбор дружины.

Микола побежал. А мальчишка остановился у плетня, рассматривая Генку.

— Дачничать приехал?

Неизвестно отчего Генка обиделся:

— Сам дачничаешь! Думай, чего говоришь.

Мальчишка подумал, почесал ногу об ногу.

— Табачку нема?

— Откуда? Сейчас спрошу у тети Доры.

У мальчишки испуганно округлились глаза.

— Тю, скаженный. — И, показав Генке кулак, он убежал.

Вернулся Микола сияющий, хотя и пытался это скрыть.

— Что это за сбор дружины летом? — полюбопытствовал Генка.

— Да так.

Ну, конечно, станет он рассказывать Генке о своих делах. Кто для него Генка? Так… дачник.

То ли Микола почувствовал, что Генка обиделся, то ли самому хотелось поделиться, стал рассказывать:

— Фрукты горят, не поспевают обирать. Директор совхоза обещал премию: десять ведер соберем — одиннадцатое нам.

— Здорово. А куда вам столько фруктов?

— Продадим и оркестр для школы купим. Я тогда на баяне выучусь. — Микола повел пальцами, словно трогая клавиши.

Значит, не придется на арбе покататься. Что же тогда делать?

— Микол!

— А?

— Можно мне с вами?

— Иди, если хочешь.

Множество ребят суетились в совхозном саду. Собственно, какой там сад — поле, громадное поле, еще вернее, фруктовый лес. Каждый захватил из дому ведро. Ведро было и у Генки. Он поставил его на землю и то и дело бегал к нему — ссыпать собранные в пригоршни абрикосы. Но ведро оказывалось все дальше и дальше. Приходилось таскать его за собой, каждую минуту наклоняться к нему.

Разъедало от пота спину, горели в обуви ноги, но разуться нельзя: тысячи колючек так и норовят впиться в подошвы. Руки со вчерашнего дня ныли и были тяжелыми, непослушными.

Генка сходил напиться раз. Вскоре ему опять захотелось пить.

Возвращаясь в третий или четвертый раз от бочки с водой, он поймал на себе насмешливые взгляды двух девчонок. Девочки что-то лопотали между собой, поглядывая на Генку. Одна из них — босоногая, стриженная наголо — оставила свое дерево и пошла впереди Генки. Она шла медленно, лениво переставляя ноги, явно передразнивая Генку.

Вторая девчонка давилась от смеха.

Вот как! Он старается, помогает им, а над ним еще смеются!

Генка повернулся и пошел прочь от ребят. Ладно, сами работайте, а ему оркестр не надо. И вообще он свободный человек: хочет — работает, хочет — нет.

Проходя мимо какого-то дома, Генка увидел в саду, в гамаке, мордастого мальчишку. Мальчишка лежал, плевался шелухой от семечек. Одна нога у него, толстая, со складками, свесилась к земле, словно у хозяина не было сил втащить свою ногу обратно