Июнь, июль, август - Сергей Анатольевич Иванов

— Ладно, — сказал Алька без остановки, — это службишка, не служба. Служба будет впереди.

Совы чувствовали: что-то происходит, что-то делают с ними. Какие-то ни с того ни с сего вопросы. И этот неблагородный и откровенный Денисов смех…

— Хотите, анекдотик вам расскажу на прощанье? — все тем же клоунским и каким-то обидным тоном продолжал Лимонов. — Померла одна очень богатая женщина. И ее похоронили. Она лежала вся в драгоценностях, как в снегу… Только вы садитесь сюда поближе.

Невольно они подчинились ему, милые девчонки: «умерла, драгоценности…» Они слушали, по-совиному округлив глаза.

— И вот один кладбищенский вор…

Это была действительно сильная история. Про то, как глухой ночью тот вор проник в склеп и начал раскапывать могилу, а камешки и песок скреблись у него по заступу.

Там и еще была масса жутких деталей — я просто не решаюсь их все приводить: как скрипела крышка гроба, когда он ее отдирал, и какой у мертвой баронессы был спокойный и будто внимательный взгляд.

У нее, наверное, от сотрясения глаза и открылись: вы же физику проходили?..

Девчонки завороженно кивнули.

— А вор между тем снял с покойницы все бриллианты, сапфиры и тому подобное. Только перстни не снимались. Тогда он вынул из-за пазухи огромный ножик, отрезал пальцы и ссыпал их во внутренний карман.

Все бы ничего, но эта Алькина подробность про пальцы, ссыпанные в карман, совсем загипнотизировала доверчивых сов. Вечернее солнце уже казалось не солнцем, а кровавою луной. Даже Денису стало как-то не по себе.

— И вот на следующую ночь дверь в доме кладбищенского вора сама собой распахнулась. Он закрывал ее три раза, потом услышал голос: «Отдай мои пальцы», — тихо сказал Алька.

В палате сов настала гробовая тишина.

— «Отдай мои пальцы», — повторил он тягучим шепотом.

И тут Денис, который заблаговременно расположился за спиною у бедных джинсовушек, рявкнул:

— «Отдай мои пальцы!!»

Не хватит никаких красок, чтоб описать произведенное этим криком действие.

Поэтому я опускаю следующие двадцать пять секунд и продолжаю рассказ прямо с двадцать шестой.

— Какая подлость! — сказала наконец Городничева, у которой с лица еще не сошли неровные красные пятна.

Другие вообще не могли вымолвить ни слова. Одна сова тихо плакала, словно получила двойку.

Пожалуй, наши экзаменаторы сами поняли, что хватили через край.

Но что ж теперь поделаешь, надо доводить дело до конца, и Алька решил огласить результаты:

— Спокойно, совы! Ну тихо же… Суть в том, что мы с Денисом придумали одну вещь. Но мы ее придумали, когда читали вашу стенгазету. И вот решили по справедливости взять вас в соавторы. Проверили… К сожалению, вы не годитесь.

— Сами вы не годитесь.

— Мы-то годимся. А вы вчера спали, как последние медведицы, хотя у вас была намечена ночь страшных рассказов. И вы не знаете элементарных загробных слов: «упырь», «вурдалак». Я уж не стал вас спрашивать про недотыкомку, клыкача и гоблинов. Зато про вытачки и рюшечки вы знаете всего навалом!

Совы молчали под тяжестью обвинений.

— Наконец мы рассказали вам детскую историю про обычнейшее беспалое привидение, а вы орали как зарезанные… Поэтому прощайте, совушки-джинсовушки!

— Ты умный, Лимонов, только не очень, — сказала Наташа Яблокова, которая, будучи спортсменкой, первая пришла в себя. — Да, не очень! И все твои расчеты дурацкие!.. Замолчи! Я тебя не перебивала!

— Правильно! — сказала сова, которая заплакала после Денисова вопля, Оксана Лабунская.

— Привидения для того и придумали, чтоб их бояться, понял ты, Лимонов? — продолжала Наташа. — Неужели вы такой простой вещи не понимаете? Значит, мы вели себя по-человечески, а не как истуканы вроде вас!

Алька и Денис переглянулись.

— В этом что-то есть, Денис. Привидения именно для того и существуют, чтобы их боялись, — это же факт. Выходит, джинсовушки все-таки прошли по конкурсу.

— Тихо! А те два испытания?

— Считай сам: за первое «неуд», за второе «неуд», за третье «отлично». Общая сумма: два плюс два плюс пять — девять. И значит, средний балл — тройка.

— Хм…

— Нечего и хмыкать. Надо их посвящать!

— Если мы только согласимся, понятно? — ответили совы.

«Согласитесь, куда вы денетесь», — хотел сказать Алька, но не сказал, а стал рассказывать, что они задумали. Совы слушали не перебивая.

Но как-то глупо жить, когда ты знаешь, а идущий с тобой рядом Осипов не знает. И вскоре они сообразили, что идея должна принадлежать всему отряду. Это казалось таким естественным и таким хорошим решением, что было даже странно, как до него не дошли сразу.

До ужина идея овладела умами всех жителей второго отряда. Ольга Петровна вдруг заметила, что среди ребят ее от одного к другому идет некий электрический шелест. Однако, сколько она ни старалась, уловить суть никак не могла.

Между тем шелест этот был не шелест, а тайный спор по поводу наиболее гениального воплощения гениальной идеи. Теперь они уже все стали ее соавторами!

Планы вспыхивали и гасли, словно мыльные пузыри. Второй отряд, рассредоточенный до ужина по различным кружкам, кажется, только и делал, что отпрашивался у руководителей и бегал друг к другу, чтоб выдать новую мысль и получить затем «полный назад». Возникали группировки, самые неожиданные причем. Ветка, Федосеева и Денис вступали в принципиальный бой с Козловой, Грошевым и Леней Осиповым.

Алька, который хоть и заявил, что находится над схваткой, был в обиде на всех, потому что его план был также отвергнут насмешливой толпой, как и все остальные. Задушив досаду, он пришел в «Умелые руки», где добрейший Гена Савелов учился строгать доски. «Вот он, — подумал Алька, — как он скажет, так пусть и будет, а то позор какой-то развели… Устами младенца глаголет истина».

Вообще Алька пришел сюда к Денису, чтобы найти какое-то разумное совместное решение. Но Денис в эти самые минуты убежал на секцию к легкоатлетам для приватной (то есть частной) консультации с Яблоковой, которая тоже сколачивала свою группу. Денис надеялся объединиться с нею.

Вообще все из второго отряда, кто должен был сейчас находиться в «Умелых руках», разбежались по своим делам. Один Савелов строгал себе да строгал… Они были с Алькой почти одинакового роста, но Алька все-таки повыше. Да и намного старше — на целый год!

— Ну, так что ты произнесешь, Савелий Иванович? — спросил он, стараясь скрыть свою покровительственность.

— А я не знаю, Аль. Я бы лично сбор устроил…

— Сбор?! Это ж тайна!

— Ну и что — тайна! Начос нам еще никогда не вредил.

— Какой Начос?!

— Ну мы же это для всей дружины делаем?

В этот миг на Альку снизошло