Пёстрая тюбетейка - Аделаида Александровна Котовщикова

Человек поставил на скамейку небольшой чемоданчик, приоткрыл его, достал комочек ваты.

— Стой смирно! Сейчас фокус покажу. — Рука человека ловко обхватила и приподняла голову Аллочки. — Смотри на меня! Раз-два-три!

Молниеносное движение пальцев с зажатой в них ваткой — и хохотушка Аллочка улыбается во всю свою круглую рожицу:

— Не больно уже! Всё прошло! Всё прошло!

А широкоплечий сидит на скамейке с таким видом, словно совсем и не он только что вытащил песок из глаза.

Ребята смотрели на человека, разинув рты. Был он в синем плаще, но без шляпы. Светлые волосы коротко подстрижены, небольшие серые глаза посмеиваются.

— Вы, значит, фокусник? — спросил Петя.

— А ты лев, так и не подходи к людям! — прикрикнула на него Надя. — Да ещё и отравленный.

— Отравленный? — человек в плаще уставился на Петю. — Неужели?

— Потому что он бабушкины пилюльки скушал, — сказал Ваня и положил выпачканную в песке руку незнакомцу на колено. Аллочка оперлась локтями о его другое колено, снизу вверх глядя в лицо своему спасителю.

— Гомеопатические пилюли, — сказала Аня. — Мы по чуть-чуть, а он все сразу… от жадности.

— Недаром он лев, — заметила Надя.

— Трудновоспитуемый, — добавил Вадик.

У человека раздулись ноздри.

— Иди сюда, трудновоспитуемый, отравленный лев! — поманил он Петю. — Подождите, ребятишки.

Он отстранил Ваню и Аллочку и поднялся навстречу неуверенно приближавшемуся Пете.

Никто из ребят и мигнуть не успел, как Петя оказался в воздухе. Он взлетал и опускался прямо в широкие ладони фокусника и кричал в восторге:

— Я космонавт! Я космонавт!

Потом все они сгрудились вокруг своего нового знакомого и не спускали глаз с его рук. Фокусник сел на скамейку, вынул из кармана верёвочку, завязал её в сложные, запутанные узлы, и вдруг — как это может быть? — она оказалась совсем не завязанной.

— Дядя фокусник, как тебя зовут? — спросила Аллочка.

— Павел Иванович, — ответил фокусник.

— А что у вас в чемоданчике? — поинтересовался Вадик.

— Тайна! — голос Павла Ивановича прозвучал глухо, как из бочки.

— Ой! — Аллочка прижалась к его локтю. — Мне стало немножко страшно.

Ребята замерли в ожидании: что необыкновенное сделает сейчас Павел Иванович?

Но в этот момент сразу из трёх форточек донёсся требовательный зов:

— А-аня! Пе-етя! До-омой! — кричали из одной форточки.

— На-адя! На-дю-ша! — кричали из другой.

— Ва-адик! — кричали из третьей.

Сговорились все мамы, что ли?

Аня озабоченно отряхнула Ване пальто, слегка провела пальцем по своим бровям, оглянулась на Петю, что он делает.

— Марш! — сказал Павел Иванович. — Раз зовут, надо сразу идти!

Петя попытался схитрить:

— А откуда вы знаете, что это нас зовут? Может, мы не Аня, и не Петя, и не Надя.

— Я, брат, и не такое ещё знаю, — загадочно сказал Павел Иванович. — Отправляйтесь!

Неохотно уходили дети от скамейки под деревом. Пройдя немножко, оглянулись.

— Да где же он? — ахнула Надя.

Все остановились и повернулись лицом к скамейке. Она была пуста. Но ведь сию секунду Павел Иванович на ней сидел и помахивал им рукой. Неужели сквозь землю провалился? А что? На то он и фокусник.

Где-то рядом…

Обедали все втроём в кухне, за столом Селезнёвых: он был больше тёти-Клавиного. Суп и сырники сготовила Надина мама, а сосиски с картошкой и компот ели тёти-Клавины.

Держа сосиску на вилке, Надя сообщила:

— Неизвестно, как это так! Но все-все узлы у него сами развязываются, и он умеет вдруг исчезать!

— Кто умеет исчезать? — в один голос спросили мама и тётя Клава.

— Человек, с которым мы познакомились во дворе.

— Вечно ты что-нибудь выдумаешь, Надюша, — сказала мама. — Не может такого быть.

— Так он же фокусник! У него даже тайна есть в чемоданчике. Носит с собой тайну. А ты говоришь: не может быть!

— Настоящий фокусник у нас во дворе? — тётя Клава глядела на Надю с недоверием. — Слыхом не слыхала.

— Вот вы не слыхали, а я зато сама видела!

— Сомнительно, сомнительно, — покачала головой тётя Клава.

Надя обиделась.

— Ну, и ничего больше не расскажу! И как Петька все пилюли сглотал, а потом сделался львом, тоже не расскажу.

Мама и тётя Клава дружно рассмеялись.

— Это Ивановых средненький сделался львом? — сквозь смех еле выговорила тётя Клава. — Этот Петька?

Надя молча кивнула, надулась и даже любимые свои сырники есть не стала. Только компоту выпила две чашечки и ушла гулять.

Вадик был уже во дворе. Но на Надю он и не взглянул. Бегал от подъезда к подъезду вместе с другими будущими второклассниками. Мальчишки прятались, внезапно выскакивали, крались вдоль стен дома. В руках у них были — у кого игрушечное ружьё, у кого палка или прут, а у Вадика из кармана торчал морской кортик.

«В разведчиков играют или просто в войну, — подумала Надя. — Дураки! Надо за мир бороться, а не в войну играть».

Ваня, Аллочка и Петя, наверно, спали после обеда. Хоть и воскресенье, а тихий час им надо соблюдать. Ваня — младшая группа, а Петя и Аллочка — средняя. Интересно, выйдет ли Аня?

Скамейки под деревьями были заняты. На них сидело много старушек и два-три старичка.

Солнышко пригревало.

Расстегнув пальто и засунув в карман берет, Надя прохаживалась под окнами Ивановых, очень недовольная собой. Так она и не рассказала маме про мальчика в тюбетейке. Хотя, может, мама с тётей Клавой и про мальчика не поверили бы? Сказали бы: «Такого не бывает!»

А вдруг мальчик до сих пор кричит и плачет? Надя прислушалась: ей почудился детский плач. Нет, это какой-то малыш на песочнике возле своей бабушки.

— Они-то все — и она, и дети Ивановых, и Вадик с Аллочкой — гуляли, с фокусником познакомились, потом обедали. Им-то хорошо, даже и Петьке, хоть он и отравленный и трудновоспитуемый, тоже хорошо. А мальчику в тюбетейке, наоборот, плохо. Беспокойно стало на душе у Нади. Как же она веселится, когда другому, где-то совсем рядом, плохо? И она даже десять раз или двадцать совсем забывала про мальчика и только потом опять вспоминала. Вот какая она, значит, плохая. И бестолковая! Фокуснику надо было рассказать про мальчика в тюбетейке — вот кому! Уж фокусник-то вмиг придумал бы, как найти мальчика и злого дядьку…

В эту минуту взгляд Нади случайно наткнулся на скамейку под стенкой того корпуса, где кричал мальчик. Надины ноги перестали двигаться: поражённая, она застыла на месте.

На скамейке сидел грузный мужчина и курил трубку. Из-под носа у него свисали усы.

С бьющимся сердцем Надя на