Вторая Нина - Лидия Чарская

Я быстро подняла голову. Да, передо мной стояла Рамзай.

— Я видела, с каким убитым видом поднялись вы в дортуар, узнала от Арно, что ожидает вас завтра, видела ваши мучения ночью и пошла за вами следом. Когда вы вышли в сад, я разбудила Аннушку и послала ее догнать вас. Я виновата во всем! Но я так боялась за вас, Нина!

— Что вам надо от меня! Какое вам дело до меня? — начала было я запальчиво, но мне поневоле пришлось замолчать…

Худенькие руки обвились вокруг моей шеи, зеленые глаза блеснули совсем близко от моего лица, и Лидия Рамзай сжала меня в своих объятиях.

— Нина! Дорогая! Милая! Одинокая моя! Гордая моя! Прости ты меня, Бога ради… Уж такая я есть! Не взыщи! Со всеми я такая — своенравная, капризная, злая… Они довели до этого… Они все такие верченые, глупенькие, пустые… И вдруг ты пришла. Сильная, своеобразная, гордая. Я хотела сломить твою гордость. Подчинить тебя хотела. И не смогла. Я в тебе родную душу угадала и с первой минуты полюбила… Только мой каприз, моя гордость против тебя шли. А сегодня… Когда я тебя с этим грузинским князем увидала и поняла из твоих слов, которые нечаянно услышала, как тебе тяжело, как ты страдаешь, я сказала: «Баста. Нина Израэл — чудная, славная, прелесть и Нина Израэл будет другом Лидии Рамзай». Да?

Она стояла предо мной взволнованная, бледная, кроткая… Протягивала руки, и глаза ее сияли неизъяснимой любовью и лаской.

И тут я впервые поняла, что большая часть моих горестей зависела от отношения ко мне этой чудной, давно любимой мной девочки.

Теперь мое бегство казалось мне смешной и нелепой выходкой, и предстоящее внушение воспринималось мной без малейшего драматизма.

— Лида! Лида! Дорогой друг мой! — прошептала я, бросаясь на шею друга, обретенного тяжелой ценой страданий.

А Лида между тем говорила:

— Ты не бойся… Завтра мы всем классом к maman пойдем и отстоим тебя грудью. Арношка придирается к тебе, это и слепой увидит, мы подтвердим это, даю тебе слово. А ты, Нина, обещай мне никогда не прибегать к такому ужасу, который выдумала сегодня. Нельзя быть малодушной, бесхарактерной, слабой! Надо уметь терпеть, Нина! Только слабые люди не выносят страданий. Ты сама должна не уважать подобных людей. Моя судьба похожа на твою — меня тоже привезли сюда, непосредственную, вольную, избалованную, и заперли, как птицу в клетке. И я злилась и страдала, и на неповинных девочках вымещала свое горе. Помнишь историю с Пуд? Вот тебе образчик. Ты пристыдила меня тогда, и я больше не повторяла подобных проделок. С тех пор я стала другой. Нина, милая! Как я рада, что нашла в тебе друга, дорогая моя! Ведь ты мне друг? Правда, Нина?

Вместо ответа я горячо поцеловала ее, и мы, крепко обнявшись, поднялись в дортуар.

Мы обе не спали в эту памятную для меня ночь. До самого утра продолжалась пылкая дружеская беседа.

Синее небо, чинаровые рощи и исполины-горы как будто отступили в эту ночь на второй план. Равно, как и петербургские впечатления. Все заслонила хрупкая фигурка девочки с удивительными, сияющими зелеными глазами.