Золотые слезы - Вера и Марина Воробей

— И когда она будет, эта ваша химия? — спросила Ровенская, улыбаясь.

— На следующем уроке, — Света заулыбалась еще шире, еле сдерживаясь, чтобы не броситься к Снежане с поцелуями.

— Ох, ну и тоска! — снова повторила та. Света, не зная; что на это ответить, молча глазела на Снежану.

— Тебя как зовут? — поинтересовалась та.

— Света Красовская.

— Ты тоже недавно здесь?

— Да, — удивленно ответила Света, наслаждаясь первым за все время ее пребывания в лицее разговором с одноклассницей.

— Сразу видно, — проговорила Ровенская, обводя глазами лицеисток, которые встали со своих мест и, как обычно, сбились в кучки по трое-четверо.

— Да, это сразу видно… — с тяжелым вздохом промолвила Света.

— А чего такая кислая?

Света пожала плечами. Ее молчание было красноречивее всяких слов. Снежана сразу все поняла и дружелюбно сказала:

— Брось! Они этого не стоят.

Света почувствовала, что вот-вот заплачет.

Только сейчас она поняла, как не хватало ей простого общения, какой она была одинокой и брошенной.

Тут до них донесся громкий разговор. Ира Говердовская показывала подружкам новые очки.

— Папа заказал их в Германии, только вчера доставили, — говорила она.

Света, конечно, не особенно разбиралась в очках. На ее взгляд, они не стоили того внимания, с которым их рассматривали девочки, сгрудившиеся вокруг Говердовской. Если бы она увидела их в магазине, то и внимания бы не обратила. Очки как очки, в тонкой серебристой оправе, с дымчато-серыми стеклами. Ничего особенного.

— Дай померить, — попросила Люда Зверева. Откуда-то появилось большое зеркало, его установили на подоконнике.

— Тебе идет, — заметила Ира Говердовская, — но, по-моему, в твоих очках тебе лучше.

— Ну, правильно, — ответила Зверева, снимая очки, — их же для тебя заказывали.

— А мне вот, — громко и растягивая слова, заявила Карина Тер-Петросян, — никакие очки нельзя носить.

— Почему? — в один голос спросили ее подруги.

— Ресницы слишком длинные, — Манерно ответила та, — за стекла задевают.

Никто из беседующих у окна лицеисток не обратил внимания на Снежану, которая встала со своего места и медленно направилась к ним, явно заинтересованная разговором. Одна только Света заметила это. А еще она увидела, что на губах Ровенской заиграла улыбка, не предвещавшая ничего хорошего.

«Что-то будет?!» — мысленно простонала Света.

— А тебе не приходило в голову их укоротить? — во весь голос произнесла Снежана, без спросу взяв у Говердовской очки и бесцеремонно вертя их в руке.

— Что-о? — выдохнула Карина.

— Я говорю, если ресницы тебе мешают, то обстричь их надо, — громко и излишне внятно, словно разговаривая с глуповатым человеком, пояснила Ровенская.

Карина Тер-Петросян перевела полный недоумения взгляд на подруг.

— И еще, — продолжала Снежана, близко подходя к Карине, — ты не думала, что тебе и нос не мешало бы укоротить? Очкам-то он, конечно, не мешает, даже наоборот, помогает, с такого носа ни одни очки не спадут; но читать-то, наверное, неудобно. Или ты уже привыкла?

В классе воцарилась гнетущая тишина. Даже те из девушек, которые не принимали участия в разговоре, притихли и следили за тем, как разворачиваются события. Первой пришла в себя Люда Зверева.

— Что-то я не помню, чтобы кто-нибудь из нас спрашивал твое мнение! — проговорила она, смерив Снежану высокомерным взглядом.

— Ах, ну да! — всплеснула руками Снежана. — Вы же все тут такие воспитанные барышни, никогда не разговариваете с теми, кого вам не представляли.

— Почему? — поддержала подругу Ира Говердовская. — Нам вас представляли, но это не значит, что нам интересно слышать ваше мнение.

Всякий раз Говердовская делала ударение на словах «вас» И «ваше», демонстрируя таким способом свое презрение.

— А зря. Иногда очень полезно услышать правду о себе, — ничуть не смутившись, ответила Снежана. — Вот тебе, например, — она обратилась к Люде Зверевой, — не мешало бы последить за своим весом. Хотя, — продолжала она, обходя высокую и плечистую Люду, будто осматривая лошадь или корову — с природой тут уже не поборешься, но попытаться стоит. А вас, — Ровенская ткнула пальцем в Говердовскую и тоже сделала ударение на слове «вас», — вас спасет пересадка кожи. Даже могу посоветовать, с какого места должна быть кожа, но только если вы меня хорошенько об этом попросите.

Снова повисла тишина. Позеленевшие от злости девочки не могли придумать ничего такого же обидного, а остальные боялись и рот открыть: никому не хотелось услышать от Ровенской «правду о себе»: И в этот миг Света расхохоталась. Она смеялась так громко и заливисто, что все, как по команде, повернулись к ней.,

— Заткнись! — вскричала вдруг Карина, обратив на Красовскую всю свою злобу.

Света осеклась.

— Не бери в голову! — заявила Снежана, приветливо улыбнувшись Свете. — Тебе-то правды бояться нечего. О тебе, как ни старайся, ничего плохого не скажешь.

— Зато о тебе, — прошипела Карина, — много чего сказать можно, но нам даже говорить о тебе противно.

И, не дожидаясь ответа, Тер-Петросян выскочила из класса. Зверева и Говердовская последовали ее примеру, сопровождаемые презрительным смехом Снежаны.

— Пойдем пройдемся, — предложила Ровенская, отсмеявшись. — Здесь слишком тяжелая атмосфера, миазмы так и летают. — Она обвела глазами по-прежнему молчавших лицеисток.

Не заставив просить себя дважды, Света вскочила со своего места и вышла следом за Снежаной в коридор.

— Терпеть не могу этого кривляния, — заговорила Снежана, усаживаясь в плетеное кресло.

— Тут все такие, — ответила Света и воскликнула: — Ты так и не отдала Говердовской ее очки!

— Действительно, — удивленно проговорила Снежана, увидев в своей руке чужие очки. Надо же, какая дрянь! — усмехнулась она.

Света не поняла, об очках ли говорит Снежана или об их владелице, но уточнять не осмелилась.

— Сейчас мы их пристроим, — пробормотала Ровенская, оглядываясь по сторонам.

Никого из оскорбленной троицы видно не было. Но, как поняла Света, Снежана искала вовсе не их. Она подошла к одной из скульптур, стоявших среди кадок с цветами. Судя по надписи, это была копия роденовского «Мыслителя» и изображала обнаженного человека с чрезвычайно развитой мускулатурой, который сидел на камне, опершись подбородком на правую руку и глядя прямо перед собой с очень глубокомысленным видом.

— Вот, так он выглядит еще умнее, — заявила Снежана, водрузив на нос «Мыслителю» очки Ирины.

Света не могла удержаться от смеха.

— Ну что? — победоносно усмехнулась Ровенская. — Будто в них и родился, точно?

— Точно! — подтвердила Света.

Тем временем перемена подошла к концу, о чем и возвестил звонок.

— Фу, черт! — поморщилась Снежана. Опять туда возвращаться.

К классу спешили Говердовская, Зверева и Тер— Петросян.

— Я ваши очки, — обратилась Снежана к Ире, — одолжила одному мыслителю. Он обещал вернуть их, как только додумает свою мысль.

Говердовская недоуменно хлопала глазами. Карина и