13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь - Вальтер Моэрс

Всю следующую неделю я занимался тем, что избавлялся от накопленных сокровищ, и это оказалось гораздо сложнее, чем представлялось вначале, поскольку никто не хотел у меня их забирать и уж тем более менять на что-то полезное. На ярмарке дряхлые старики проскальзывали мимо меня и моего богатства на удивление резво. Поэтому мне пришлось пуститься на хитрость и ходить по очереди ко всем жителям города в гости, осыпая их при каждом визите щедрыми дорогими подарками. Отказываться от даров у жителей торнадо, как и в любом другом приличном обществе, считалось невежливым.

Я забегал на чашечку кофе и приносил с собой целый мешок бриллиантов; я заглядывал к кому-нибудь на минутку поделиться последними новостями, и — надо же как удачно! — при мне случайно был целый ларец золотых украшений; я шел на партию в шашки — и одаривал хозяина дюжиной жемчужных ожерелий. В результате мне не только удалось избавиться от ненужного хлама, но у меня появилось и кое-что из действительно ценных вещей, таких как кофе, хлеб и табак, ведь в торнадо было принято на подарок отвечать подарком. Правда, визитам моим теперь уже никто не был по-настоящему рад.

Избавившись от балласта, я сосредоточился на основной задаче — разработке плана побега.

Каждый день я обходил торнадо в поисках возможности выбраться на свободу. Я внимательно изучал каждую щелку, каждую трещинку: нельзя ли как-то протиснуться, где-нибудь просочиться? Я даже принюхивался: нет ли поблизости пространственных дыр?

Перспектива вечной жизни в торнадо меня не прельщала. Я знал, что не создан для того, чтобы вечно торчать на одном месте, пусть бы даже оно само находилось в постоянном движении! Я хотел снова увидеть небо и море, хотел дышать свежим воздухом и смотреть на километры вперед. Если есть дорога туда, непременно должен быть путь и обратно — эту истину я постиг еще в лабиринте Темных гор.

Я обшарил каждый сантиметр торнадо в поисках хоть какой-то лазейки, запасного выхода, потайного люка. Я простукивал стены, рылся, как крот, в мусоре на помойке и выстраивал в голове самые безумные планы побега: от использования самодельного воздушного шара и парашюта из сшитых вместе трусов до собственноручно построенного вертолета с лопастями из байдарочных весел.

Но торнадо, казалось, был герметичен, напоминая добротную, хорошо продуманную тюрьму. Смущала и неизвестность: что будет, если снова пройти сквозь песчаную стену, — вдруг состаришься еще больше? Такую возможность тоже нельзя было отвергать. А сверху постоянно сыпались разные увесистые предметы, что делало побег с помощью воздушного шара практически невозможным.

Планы побега. Я начал советоваться со стариками. Оказалось, каждый из них в свое время пытался претворить в жизнь какой-нибудь план. Они рассказали мне о попытках подкопа, о туннелях, которые за секунду заносит песком, о крушениях летательных аппаратов, о разбитых надеждах и несбывшихся мечтах. В результате я пришел к выводу, что любое мое изобретение было уже не раз опробовано и ясно продемонстрировало свою несостоятельность. Вырваться из торнадо можно было только одним способом — снова пройдя сквозь стену. А этого еще никто ни разу не пробовал.

— Ошибаешься, — сказал Балдуан, — пробовали и это.

— И что, получилось? — навострил я уши. — Кто это был?

— Понцотар Хьюзо, наш почтмейстер.

Я вспомнил маленький полуразрушенный домик в самом низу лестницы с табличкой «Почта» на дверях. Только я всегда считал это шуткой, ведь у жителей торнадо была возможность общаться друг с другом лично, — кому нужна почта внутри торнадо?

— Неужели там кто-то живет?

— Да, только он очень редко выходит. Сходи к нему сам. Он всегда рад поболтать.

Тут Балдуан прикрыл рот рукой, и я не смог разобрать, то ли он зевнул, то ли тяжко вздохнул.

Понцотар Хьюзо. На следующий день я нанес визит почтмейстеру. В домике у него было темно и неуютно. Вдоль стен тянулись длинные полки, заставленные пыльными пустыми бутылками. По углам кипами валялись желтые листки. У дальней стены за столом, заваленным грудой бумаг, сидел Понцотар Хьюзо и, скрипя пером, тихонько шептал что-то себе под нос.

— Простите, — деликатно откашлялся я. — Это почта?

— Нет, булочная! — фыркнул старик, не отрывая глаз от письма. Закончив писать, он свернул листок трубочкой и засунул его в пустую бутылку.

— Извините… я только хотел узнать, как у нас поставлено почтовое дело. Наверное, это очень сложная система, да?

Похоже, я выбрал правильный тон, поскольку старик заметно смягчился.

— Ничего подобного, — отозвался он скрипучим голосом. — Все очень просто: чтобы послать письмо, нужно просто засунуть его в бутылку и бросить сквозь стену торнадо, а письма, которые приходят, сами падают сверху — только собирай.

— Есть и приходящая корреспонденция?

— Пока нет! Ждем с минуты на минуту.

— Хм… И как долго вы уже ждете?

Понцотар почесал в затылке. Он смотрел сквозь меня куда-то вдаль, словно пытаясь различить что-то на горизонте.

— Ну, не знаю, лет двести, наверное, а может быть, триста. Какое у нас сегодня число?

Я решил, что пора сменить тему.

— Слышал, вы пытались выбраться из торнадо.

— Ах, это было слишком давно. Очень давно, уже не помню.

— Но вы все-таки пытались?

— Да.

— А как?

Понцотар впервые посмотрел мне прямо в лицо. В этот момент он вовсе не выглядел сумасшедшим. Напротив, он производил впечатление умудренного опытом старца, постигшего все тайны универсума.

— Ты хочешь знать как? Недавно попал сюда, да? Никак не можешь смириться, что тебе придется жить здесь до самой смерти, пусть даже продлится это очень долго — целую вечность? Так?

Я кивнул.

— Тогда послушай, что я тебе скажу, мой мальчик. Слушай внимательно, повторять я не стану. Есть только один путь вырваться на свободу — через стену торнадо. Думаю, ты это уже понял.

Я снова кивнул, от волнения не в силах произнести ни слова.

— Я родился в семье знаменитых путешественников. Мои предки исследовали Замонию верхом на стволах поваленных деревьев. Они переплывали целые океаны без навигационных приборов, из чистого любопытства, сидя на голых стволах. Вот что такое отвага!

Я с пониманием закивал.

— Эта страсть к путешествиям передалась по наследству и мне. Я никогда не боялся опасности, как бы велика она ни была и как бы малы ни были шансы остаться в живых. Пробовал ли ты когда-нибудь скатиться, сидя на пальмовом листе, по замерзшему водопаду высотой несколько километров?