Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике - Мартина Лёв

Внимание к габитусу знания представляется особенно важным применительно к городским контекстам, в которых как бы хронически происходят обмен и распределение идей, персонального знания и шансов – в качестве особых, потенциально неверных, волатильных и креативных форм знания. При таком взгляде города внезапно снова предстают весьма специфическими генераторами случайных личных контактов, шансов, обмена знаниями. Подобным образом знание наряду с основными зонами социального действия – экономикой, политикой, правом – “просачивается” также и в семью, в здравоохранение, в соотношение труда и досуга, в туризм и новые формы “оседлого осмотра достопримечательностей”, причем в самом широком смысле – так, что “систематическое научное знание определяет наше восприятие, нашу рефлексию, наши действия” (Weingart 2001: 8f.).

Это можно, разумеется, описывать и в противоположном направлении – как сциентизацию и медиализацию городской повседневности и повседневных же форм знания и житейской мудрости. Но это отнюдь не “нейтральный” процесс: представления о релевантности, заложенные в опыте повседневной жизни, трансформируются в карьерные модели, в стратегии занятий фитнесом, в “супер-современные” шоколадки с посчитанными калориями или в кулинарно-сознательное “медленное питание по плану”, в регулирование поведения в отношениях посредством консультаций у психолога (ср. принцип, которым когда-то руководствовались в жизни и в отношениях жители Дортмунда: “Жену можно сменить, футбольный клуб – никогда!”).

Этот процесс онаучивания специфически городского повседневного опыта сопровождается экспансией основанных на знании отраслей сферы услуг в городах. В особенности для творческих и инновационных процессов роль близости (proximity) представляется все более релевантной, несмотря на скачкообразный рост значения электронных средств коммуникации, а отчасти даже благодаря ему. Поэтому не удивительно, что детальные этнографические исследования взаимодействий лицом к лицу (“face-to-face interactions”, F2F) являются первостепенно важными для анализа габитуса знания.

Уровень взаимодействий лицом к лицу, свойственных им форм знания и познаний в настоящее время прямо-таки эйфорически открывается заново исследователями пространств в общественных науках и в экономической регионалистике как многофункциональная коммуникационная техника (Storper/Venables 2004). Под аналитическим лозунгом “Близость имеет значение!” (“proximity matters” Howells 2002) в противовес лишенным контекста теоремам транзакций, существующим в парадигме информационного общества, подчеркиваются теперь “коммуникационно-технологические” преимущества и развивающие городскую культуру структурные побочные эффекты коммуникации лицом к лицу – через перенос персонального знания, “неявного знания” и всего “неявного измерения” (“tacit dimension”) багажа человеческих компетенций. При этом, как уже было показано выше, труды Майкла Полани на данную тематику, опубликованные в 1958/1973 и 1985 гг., становятся объектом эйфорической рецепции. Толчок этой рецепции дали, кстати, японские разработки в области менеджмента знания, в ходе которых велись поиски пространственно контекстуализированных форм “создания знания” (“knowledge creation”). Целая школа сложилась вокруг Д. Нонаки и его коллег (Nonaka/Takeuchi 1997). Они отчасти опирались на существующее в японской философии понятие “ба” (“места”) как общего пространства для взаимодействий и позитивно развивающихся отношений. Между пространством контактов лицом к лицу и имплицитным, персональным знанием здесь образуется очень тесная связь не только на концептуальном уровне, но и на уровне менеджмента знания. Отчасти такие подходы приводят к возведенному в принцип локализму, отчасти к технократическим стратегиям кодификации, посредством которых делаются попытки перенести “tacit knowledge” с уровня “пространства очных коммуникаций” на уровень стратегических менеджерских решений в пространствах сетевых связей. Пока лишь изредка встречаются более утонченные комбинации локальной привязки и глобального сетевого охвата – например, в форме городского “Нового локализма” (см. Amin/Cohendet 2004). Стиль и охват локальных культур взаимодействия лицом к лицу, создание “дозированных” публичных сфер образуют при этом одну из главных “инфраструктур” габитуса знания того или иного города.