Театр. Том 2 - Пьер Корнель

Пока ж останься с тем, кто даст тебе совет.

(Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Серторий, Перпенна, Ауфидий.

Перпенна (Ауфидию).

О боги! Что уйти царицу подтолкнуло?

Ауфидий (Перпенне).

И что за молния в глазах его сверкнула?

Приходу нашему он, кажется, не рад.

Серторий.

Что о Помпее здесь в народе говорят?

Ты проводил его за город? Далеко ли?

Перпенна.

Нашел он свой эскорт под воротами в поле,

И дальше я решил не провожать гостей.

Но должен я просить о помощи твоей.

Бросали на меня с таким презреньем взоры…

Серторий.

Закончились ничем у нас переговоры,

Но я не виноват.

Перпенна.

Еще б! В делах таких…

Серторий.

Слагать оружие не в правилах моих,

К тому ж — не время.

Перпенна.

Так и продолжай держаться.

Долг за друзей велит нам до конца сражаться.

Серторий.

Затем твой интерес, как свой, я и блюду,

Что пострадаешь ты, коль скоро я паду.

Перпенна.

Нет спору, без тебя трудней мне будет вдвое,

Но не грозит ничто тебе сейчас бедою.

Серторий.

Я первый поплачусь, конечно, головой,

Но за Серторием черед наступит твой:

Сильней, после меня, всех прочих в нашем стане

Ты возбуждаешь страх и ненависть в тиране.

Нам нужно выждать год, а может быть, и два.

Перпенна.

При чем же тут тиран? При чем тут голова?

Серторий.

Как так — при чем? Тебе о Сулле я толкую.

Перпенна.

А я о той, что страсть внушила мне такую.

Серторий.

Предметы разные имели мы в виду.

Я думал лишь о том, что мир сулит беду,

И потому спросил, какие слышал речи

Ты в городе насчет моей с Помпеем встречи.

Что, Ауфидий, ты проведал?

Ауфидий.

Что клянет

За неуступчивость тебя везде народ.

Помпеем пущен слух, который чернь раздула:

Мол, отрекается от диктатуры Сулла

И не подписан мир досель лишь потому,

Что из тщеславья ты противишься ему.

Уже становятся глаза и речь теплее

У наших воинов при имени Помпея,

И коль не пресечешь ты быстро ложный слух,

Боюсь, пробудится в войсках мятежный дух.

Серторий.

Чтоб не дали они уловкам вражьим веры,

Необходимые мы тотчас примем меры;

Удары ж прочие нетрудно отвести.

Перпенна.

Но почему бы нам на мир и не пойти?

Что в нем зазорного? Чем он тебя пугает?

Серторий.

А вдруг диктатор власть лишь для того слагает,

Чтоб в пурпур консульский облечь рабов своих

И Риму диктовать законы через них?

Вдруг мы, не угадав ловушку в ходе этом,

Позволим нас на смерть обречь его клевретам?

Доверчивость — вот враг, которого страшней

Нет для таких, как я, как оба вы, людей.

Когда пошли на мир с тираном мы впервые,

Им были прощены лишь воины простые,

Но Цинна, и Карбон, и Марий молодой{171} —

Все под ножом убийц погибли чередой.

Что до меня, то пусть Помпеевы посулы

Склонят мои войска поверить в честность Суллы —

Я лучше к варварам один уйду опять,

Чем буду консульства, пока он жив, искать.

А ты…

Перпенна.

Меня совсем не это беспокоит.

Путь к консульству мне брак с царицею закроет,

И коль поможешь ты нам заключить его,

От Рима не хочу я больше ничего

И, Лузитанией с женою вместе правя,

Окончу дни свои в почете, мире, славе.

Серторий.

Все это так, но я отнюдь не поручусь,

Что даст согласие она на ваш союз.

Ты знаешь, сколь горда суровая царица,

Хотя со временем, быть может, и смирится.

Прощай! Поговорим о ней в другой мы раз.

Перпенна.

Но все-таки ответь: я получил отказ,

Иль просто свысока она тебе внимала?

Серторий.

Ее уход сказал и без того немало.

Перпенна.

Да, много, но не все, и умоляю я

Мне то, что знаешь ты, поведать, не тая.

Не лгал ли ты, во мне надежды пробуждая?

Серторий.

Нет, слово данное я свято соблюдаю.

Царицу я люблю и все ж тебе отдам,

Хоть не пойдет она, боюсь, навстречу нам;

Напротив, возомнит, что оба мы враги ей.

Но ведь в Испании царицы есть другие.

Себя, как я с тобой, уступчивым яви

И меж цариц женой любую назови.

К ваккейской отправляй иль к илергетской{172} свата,

Чьи настояния поддержит Вириата,

И счастье с любящей супругой обретешь.

Перпенна.

А ты? Что обещал, то сам и отберешь?

Серторий.

Здесь суть не в том, что я нарушил обещанье,

А в том, что таково царицыно желанье.

Тщеславием она привязана ко мне,

В чем признавался я тебе наедине

И снова подтвердить могу свои признанья.

Так подави ж в себе любовные желанья,

Как я их подавить сумел в груди своей.

Раз дело общее для нас всего важней,

Не можем мы порвать с царицей своенравной,

Что десять лет была опорой нашей главной,

И ей препятствовать на жизненном пути

Идти туда, куда захочется идти.

Перпенна.

Без помощи