Исход - Алексей Яшин

– Хм, оригинально! – Мусина была искренне удивлена. – Если честно, я немного другое ожидала услышать. Только этим на вечерних собраниях и занимаетесь?

– Нет, у Наставника есть мощное радио, и он доносит до общины новости со всего света. Правда после катастрофы они исключительно негативные, но все вместе мы обязательно переживем и это, – Анна молниеносно воспрянула духом и воодушевленно выгнула спину.

– А как же насчет лживой информации, уж сильно это напоминает промывку мозгов, – Вероника все равно пыталась найти хоть какой-то подвох или негатив в слишком благостных речах своей собеседницы.

– Причем тут это! – Анна вновь одарила женщину возмущенным взглядом. – Настоятель никем не пытается манипулировать или вводить в заблуждение. Радио стоит в храме и днем всегда включено. Любой может войти и слушать новости хоть до бесконечности, Михаил лишь в сжатой форме доносит все самое важное. Просто большинство из нас еще совсем недавно жило в окружении мощнейшего информационного шторма, и мы разучились вычленять из него суть. А в каких-либо искажениях нужды и нет: как видишь, у нас тут чуть ли не реальный Ноев ковчег, по сравнению с ним, любое другое место будет казаться Адом.

– Значит, вы совсем не молитесь? И проповедей нет?

– Зачем? – Анна пожала плечами. – В конце каждого собрания Михаил всегда произносит что-нибудь позитивное и жизнеутверждающее – вот и вся проповедь. Мы и храмом-то этот дом очень условно называем, он, скорее, клуб по интересам. Как говорит Настоятель, каким именем Бога не называй, все равно в итоге он окажется Глобальным разумом, к которому так или иначе все мы имеем доступ. Кто-то больше, кто-то меньше, но имеем, и для общения с ним совсем не нужен какой-то храм или алтарь. Среди нас много и откровенных атеистов, но «Книгу прозрения» принимают все – там потерянные ценности и постулаты, без которых не построить честное и справедливое общество. Кто до сих пор настроен на что-то иное, таких здесь, как правило, нет изначально, либо они очень быстро покидают Ковчег. Были и такие.

– Ну тебя, Анна, послушать – у вас здесь прямо Рай земной, – Вероника продолжала наблюдать за попадающимися на глаза жителями общины, лица которых и вправду отличались какой-то неземной светлостью. – Что, даже конфликтов никаких не бывает?

– А относительно чего ссориться? – Анна искренне удивилась заданному вопросу. – Личных вещей здесь ни у кого нет, кроме одежды, конечно. Таково условие вхождение в «Новый Ковчег». Так что никто и ничем не выделяется, а завидовать можно разве что уму и способностям, но мы честно и открыто делимся всеми знаниями.

– Ну а как же любовь, секс, соперничество?

– И тут все гладко. Семьи остаются семьями, на это никто не претендует. А если «новатор» захочет уединиться с какой-нибудь «умелицей» – для этого есть отдельный домик с несколькими комнатами. Но все происходит только по взаимному согласию, а отказ не воспринимается, как что-то из ряда вон выходящее. Здесь шестьдесят одиноких женщин и чуть меньше мужчин без пары: выбор всегда есть, и недопонимания на этой почве пока не было.

– Если все так, как ты говоришь, Анна, я не очень понимаю вашего Михаила, – недоумение Вероники было совершенно искренним. – Ему не нужно отождествление с божеством и коленопреклоненные адепты. Он не имеет материальной выгоды и даже вложил в это все, что имел. Гарема у Настоятеля тоже нет, хотя многие подобные общины только ради этого и затевались. Зачем же ему все это?

– Просто человек прозрел! – Анна поднялась с места и протянула руку своей собеседнице. – Прозрей теперь и ты, сестра!

* * *

– Держи, этот должен подойти, – с этими словами Рэмбо протянул Максиму небольшой плоский камень, который он обнаружил у самого подножия храма отца Антонио. Этот камень мужчина предварительно тщательно вымыл, а затем и высушил под солнечными лучами, отчего шершавая поверхность теперь буквально сверкала новизной и прямо-таки требовала каких-нибудь действий.

– Спасибо, Фелипе! – молодой человек погладил пальцем самодельный инструмент и остался доволен результатом. Своего бразильского друга он предпочитал называть по имени, считая, что пока не в праве излишне фамильярничать с человеком, который был старше его практически в два раза. – Думаю, это отлично подойдет.

– Вот и хорошо! – Рэмбо решил немного понаблюдать за работой парня. Тот был занят тем, что пытался выточить из куска толстой ветки подобие человеческой кисти. Своеобразный протез был предназначен для Луизы, и Макс прилагал максимум усилий, чтобы тот не выглядел, как убогая деревянная поделка. Начальный кусок древесины для него отыскал Фелипе и сделал первые надрезы в плотных сочащихся соком волокнах. В детстве Юрьев немного увлекался резьбой по дереву, так что подобные «художества» были для него не в новинку. Сейчас проблема была в том, что в его распоряжении, кроме разнокалиберных ножей и нескольких гвоздей, ничего не было. Пообещав возлюбленной определенного рода сюрприз, молодой человек очень быстро понял, что выполнить задуманное будет очень непросто. К тому же он хотел максимально точно скопировать тонкие девичьи пальцы, а это, с учетом имеющихся у него «инструментов», было сродни ремонта швейцарских часов с помощью топора и лопаты. Однако упорство и упрямство сделали свое дело, и теперь оставалось лишь отшлифовать изделие с помощью камня, принесенного Фелипе. В это же самое время Луиза возилась на кухне и в меру своих возможностей помогала другим женщинам готовить обед для всей общины.

– Как старожилов я хочу проинформировать вас о следующем, – отец Антонио собрал в своей келье группу, состоящую из его помощника и по совместительству медика Хорхе, Серхио, Рэмбо и Гнома. – Хорхе, наконец, закончил свое исследование и пришел к очень неутешительному выводу. Лучше, наверно, пусть он сам расскажет об этом.

– Да, так будет правильнее, – высокий и худощавый мужчина засунул руки в карманы и принялся расхаживать вдоль стены с одиноким деревянным распятием. – Все вы знаете, что пресную воду мы берем из нашего колодца. Его вырыли, наверно, одновременно со строительством храма, но сейчас это уже не так важно. Обычно там скапливается вода после тропических ливней, плюс к этому речная влага просачивается через породу, из которой состоит наш холм, и в итоге мы получаем нормальную питьевую воду. Вот только сейчас она уже не совсем подходит для употребления.

– Ливней давно не было, а когда они пойдут, одному богу известно, – отец Антонио нервно теребил висящий на его шее крест, периодически бросая напряженные взгляды в сторону распятого на кресте Спасителя. – Похоже, Господь считает, что мы еще не в полной мере вкусили чашу страданий и не видит покаяния у своей паствы.

– То, что вокруг нас, – Хорхе заметно поморщился, пожалуй, впервые за продолжительное время выразив свое недовольство тем, что его перебили, – это смесь соленой и пресной воды, где соленая преобладает. Соответственно она и просачивается в колодец, другой попросту нет.

– То-то я смотрю у нее привкус странный, – в поисках места, куда можно было бы сплюнуть, Гном покрутил головой по сторонам, но, поймав на себе напряженный взгляд отца Антонио, с усилием проглотил комок слюны.

– До определенного момента, – мужчина продолжал расхаживать по келье, – пресная вода в колодце преобладала, но, к сожалению, сейчас пропорция не в ее пользу.

– А разве глина и вся эта хрень в земле соль не фильтрует? – Серхио почесал небритую щеку, попытавшись представить себе процессы, происходящие внутри холма.

– Фильтрует, но, видимо, недостаточно, – Хорхе остановился и оперся на стену. – Я провел исследования, соли уже значительно больше нормы. Если мы продолжим употреблять эту воду, то совсем скоро у всех начнутся серьезные проблемы с почками, да и остальные органы тоже не обрадуются.

– А как еще можно от соли избавиться? – Рэмбо внимательно посмотрел на своих друзей, но не нашел в их взглядах ничего обнадеживающего.

– Есть вариант с многократным выпариванием, но в нашем случае он не прокатит, так как негде и нечем этот пар конденсировать, – для пущей уверенности Хорхе покачал головой. – Да и сухих дров для этого потребуется во много раз