Бабья доля или Добродея - Наталья Александровна Баскакова

Это вполне закономерно, когда ребёнок с первых дней и до совершеннолетия находится непосредственно с родителями. Невидимые ниточки родства крепко накрепко привязывают родителей и детей. Когда же дети воспитываются на расстоянии от родителей, то нарушаются те соединяющие «мосты», которые помогают сблизиться не только физически но и морально.

А может быть. ты проявила малодушие относительно не только ребёнка, но, в первую очередь к самой себе? Или просто хочешь, чтобы, когда–нибудь и тебе простое человеческое счастье улыбнулось. Ты, как любая другая женщина, видишь это счастье не только в детях, но и когда рядом с тобой муж. Потому, что очень хочется, чтобы было как у всех.

Когда-нибудь Даша простит. А вот если рядом с деспотом-отчимом дочка сломается, да вдобавок, потерять сына, это выше твоих сил.

Пока Дарья проживала у соседей в летней комнате, Роза украдкой от мужа уносила дочке еду, а также украдкой, что на барахолке, что у знакомых начала покупать девочке одежду и обувь. А ещё Ава покупала вещи для себя, но почему-то всегда в глазах мужа ошибалась, и одежда оказывалась на три размера меньше. Не нести же после одного облачения назад, в магазин. Лучше перешить крестнице. Добродушный Евгений, так звали мужа Августы, все пдвохи прекрасно понимал, но не показывал вида.

***

Сколько выстрадала за эти годы бесхитростная и одержимая Александра, одному только Богу известно. Тяжело было пережить моральное предательство со стороны детей. Тяжело оставаться одной в доме.

Володя женился и тоже уехал. Он работал в Энске на механическом заводе. Это не далеко от деревни, но, тем не менее, не каждый раз он пожалует в отчий дом.

В шлемовском дворе, кроме кур ни какой живности не было. Пришлось отказаться от разведения скота. Чтобы прокормить скотину, необходимо было сено, а покос убирать у Александры уже не было сил.

А как раньше, при Тихоне, было хорошо. Всю душу вкладывали в домашних животных. И они знали свой дом. Пригонит пастух стадо в деревню. Не дойдя до своего дома, разбредутся коровы и телята по ложбинам и лугам, не наелись они за день травушки. Деревенские жители бегают, ищут их.

К дому же Шлемовых все козы и овцы бегут, что называется, «вприпрыжку». Их у ворот ожидает Тихон с лакомым кусочком хлеба в руках.

Даже самой маленькой козочке по кличке Зойка, она от рождения осталась недомерком, были особые привелегии. Зойку брать в деревенское стадо пастух не рисковал, так как от этого неуёмного животного можно ожидать чего хочешь, поэтому потерять это чудо природы, потом возмещать убыток за неё, кому это надо.

Зойка совалась, куда её только не просили, она могла изжевать бельё, по счастью, только в собственном дворе, поэтому и под нож ни рисковала, и рога не будут стянутыми, она могла залесть в любой угол, чтобы там что-нибудь разломать. За эти проделки в деревне козочку более обширно стали величать «Зойка-инженерша».

Зойку-инженершу знали во всей округе. Один раз чуть не увезли на проезжающей машине в Томилово, она забралась в кузов да ненароком уснула. Потом спохватилась заблеяла. Водитель в изумлении: «Зойка-инженерша!», с честью доставил горе-путешественницу восвояси.

А теперь всё как в воду кануло, или быльём поросло. Сидит старушка возле окна думает о своём житье-бытье: «Всякое было в жизни и плохое и хорошее. И почти все воспоминания связаны с её детьми и внуками.

Помнится, ещё Даша маленькой была, где-то играла с подружками и вдруг приехала Роза. Ей кто-то крикнул: «Даша, мама Роза приехала!», а ей почудилось: «Мама-родима умерла». С каким она криком по деревне бежала. Подбежала к дому, а я стою на поляне. Она обняла мои ноги: «Мама-родима, ты жива?!». Я, ни чё не понимая: «Да ты чё же, дурочка моя, конечно жива», а она мне опять: «А ты ни когда не умрёшь?». Я её успокоила: «Конечно, не умру. Иди в дом, мама Роза приехала».

А ещё один случай был. До сих пор от воспоминаний, «мурашки» по телу бегут. Роза только что купила ей санки. Санки были красивые, голубые. Как ни отговаривали все в доме своебышную девчонку, что не надо сегодня кататься на санках, в сорокоградусный мороз даже собака из конуры не высовывается. Ни в какую. Дарья оделась потеплее и пошла обновить санки. С горки скатилась на лёд и … со всего размаха угодила в широкую прорубь, где накануне бабы рубахи полоскали. Хорошо, это случилось не далеко от дома. Роза «в два прыжка» оказалась у проруби и вытащила перепуганную и непослушную дочь. Санки так и унесли подлёдные воды. Пока до дома дошли, Дарья привратилась в ледяную сосульку. Потом воспаление лёгких, и вопреки своей воли, Дарья оказалась в больнице».

Александра тяжело вздохнула. Горестное страдание само по сбе лезет в душу.

Мово Тихона не стало,

Сиротинкой дом стоит.

Два окошка на дорожку.

Ни в которо не глядит.

Или ещё скорбней песню запоёт:

Как в саду при долине

Громко пел соловей.

А я – мальчик на чужбине

Позабыт от людей.

Позабыт, позаброшен

С молодых юных лет.

Я остался сиротою,

Счастья доли мне нет.

А уж когда дойдёт до того куплета:

Я умру, я умру,

Похоронят меня.

И родные не узнают,

Где могила моя.

Разревётся Александра, да с причётами: «Несчастная моя головушка. Ни кому–то я видно не нужна. Значит, чё-то в жизни сделала не так и не то. Вот теперь за грехи свои приходится расплачиваться одинокой старостью». Затем вытрет слёзы, и как будь-то, успокаивает себя: «Да ладно, сколько Бог даст, столько и буду горя мыкать. А умру, так кто-нибудь зароет, да и ладно. Мне-то уж потом всё равно будет».

С приездом Дарьи радости у Александры не было конца. Снова в доме появилась любимая внученька.

И жизнь начала входить в старое русло. Не важно, что придётся тяжело, главное, в награду быть вместе.

***

Основную школу Даша закончила без особых проблем. Питание для таких детей, как Дарья – из малообеспеченных семей, в Томиловском интернате, где проживали школьники из всех деревень Томиловского совхоза, было бесплатным.

По окончании восьмого класса перед девочкой встал выбор. Можно конечно поступить учиться в профессионально-техническое училище, где полностью государственное обеспечение. Но Дарья стремилась к чему-то большему. Ребёнку было невдомёк, что можно, при желании, подняться на недосягаемые