За все в ответе - Михаил Филиппович Шатров

Берег речки.

Старая Ива, под которой живут голоса.

Г о л о с  Г р у и (свирепо). Ты что делаешь, сукин сын! Ты чего городишь?!

Г о л о с  К э л и н а. А что? Разве я что не так сказал?

Г о л о с  Г р у и. Да откуда ты взял, что и днем и ночью, где бы я ни был и с кем бы я ни был…

Г о л о с  К э л и н а. Извини, тут я должен быть чуть-чуть приврать, но я это сделал только ради тебя, чтобы тебя выручить…

Г о л о с  Г р у и. Это ты меня выручал?!

Г о л о с  К э л и н а. Да, тебя. Потому что, когда позвонили по прямому проводу, я сразу догадался, что ты на хорошем счету, что тебя ждет повышение, а деревня наша о тебе говорила плохо. Мне нужно было ее задобрить, чтобы она не помешала твоему продвижению, и я, сам до чертиков голодный, трижды прошелся с той буханкой по деревне, перед тем как разломить ее пополам…

Г о л о с  Г р у и. Ну, положим… А зачем нужно было Марии все это разукрашивать?

Г о л о с  К э л и н а. Мария была в этом деле самая главная.

Г о л о с  Г р у и. Да не смеши ты меня! Кто с ней там считается!

Г о л о с  К э л и н а. С ней, правда, мало кто считается, но она была для тебя опасней всей деревни. Она могла тебя проклясть.

Г о л о с  Г р у и. Я не суеверен. Ну, прокляла бы она меня, и что же в моей жизни могло измениться?

Г о л о с  К э л и н а. А представь себе, что после того проклятия тебя бы вдруг не оказалось на месте, когда звонили из Москвы по прямому проводу, и тогда позвонили бы другому…

Г о л о с  Г р у и (заливается смехом). Ну ты загибаешь, друг детства, загибаешь…

Г о л о с  К э л и н а. А ты не надрывай себя ненужным смехом. Вместо этого ты лучше поразмысли на досуге, скольким людям в жизни не повезло только потому, что в решительную минуту, когда их окликнула столица, их не было на месте.

2

Овчарня на склонах Карпат. Солнце едва укрылось за горами, а по ущельям уже ползут вечерние туманы. Тут и там пастухи зажигают костры, тонкие нити дыма сверлят вечернее небо. К э л и н, присев на корточки, разводит огонь в маленькой печурке, а  С а н д у, подтянув ремень, продолжает муштровку своих войск.

С а н д у. Ррота, слушай мою команду! Ложись! К бою!

К э л и н. Сначала, пожалуй, нужно скомандовать «к бою!». Только в редких случаях, когда противник ведет прицельный пулеметный или минометный огонь…

С а н д у. Шквальный огонь!

К э л и н. Ну, тогда, пожалуй что, ты и прав — сначала нужно положить солдат. И что же дальше?

С а н д у. Короткими перебежками, по одному или по два…

К э л и н. Ну нет, приказ должен быть точным и не оставлять места для кривотолков. А то один поймет, что надо по одному, другой поймет, что надо по два, и начнется такая чехарда…

С а н д у. Хорошо. (Продолжает командовать.) Короткими перебежками по два, рывком и не поднимая головы…

К э л и н. То есть как — не поднимая головы?!

С а н д у. Ну, я хочу сказать, чтобы не особенно высовывались. Чтоб бежали ссутулившись, втянув голову в плечи…

К э л и н. Ну что ты, такой команды и в уставе-то нету — втянув голову в плечи! Как можно скомандовать гвардейцу — вперед, не поднимая головы!!

С а н д у. Из гордости, что ли, им нельзя?

К э л и н. Дело не только в гордости. Хороший солдат должен видеть своими глазами всю картину боя. Он должен первым унюхать победу, если дело идет к победе, и должен первым учуять поражение, если к неудаче клонится бой.

С а н д у. Это ему нужно для спокойствия?

К э л и н. Это ему нужно для того, чтобы в любую секунду быть готовым выполнить свой долг.

С а н д у. А что, был ли у вас на войне такой случай, когда солдаты поначалу хотели втихаря переждать бой, но потом, плюнув на все, выскочили из окопов и, высоко подняв головы…

К э л и н. Такие случаи бывали сплошь и рядом.

С а н д у. А расскажите.

К э л и н. Да ведь эти истории лежат, как камешки на дороге: чуть пригнулся — и вот он. Хотя история одна вот приключилась — ну прямо ни на что не похожая! Дело было уже после войны. Создали колхоз. Около года я проработал прицепщиком, но после контузии ни тракторного гула, ни запаха солярки не переношу. Попросился к лошадям. Одну зиму проработал конюхом, потом назначили заведовать фермой. Сначала я был очень доволен — должность пришлась как раз по ноге, но потом, смотрю, дела идут все хуже и хуже. И вот надумал я поехать в Кишинев. Как-никак столица. Пройдусь, думаю, по городу, разыщу старых фронтовых товарищей, разузнаю, какие цены на рынке…

Приемная в ЦК комсомола Молдавии.

Д е в у ш к а - б р ю н е т к а  украдкой подводит брови. К э л и н, проторчав некоторое время в приемной, старается проскочить в какой-то кабинет.

Д е в у ш к а - б р ю н е т к а. Товарищ, вы куда?

К э л и н. Солдата не спрашивают — куда. Он идет туда, куда ему приказали. Солдата самое большее можно спросить — на сколько.

Д е в у ш к а - б р ю н е т к а. Ну и — на сколько?

К э л и н. Минут десять, пятнадцать. Не более.

Д е в у ш к а - б р ю н е т к а (упорно занимаясь своим туалетом). Товарищ Груя занят.

К э л и н. А вы думаете, что вчера вечером, садясь в поезд, я не догадывался, что он занят? Мне прямо сердце говорило: зря деньги проездишь, зря мир перебаламутишь. Но, как видите, отход на заранее подготовленные позиции — это не моя тактика.

Д е в у ш к а - б р ю н е т к а. У нас сегодня важное совещание.

К э л и н. А вы думаете, что всю прошлую ночь, трясясь в битком набитом вагоне…

Зазвонили сразу два телефона. Девушка в одну трубку кинула как-то безразлично: «Минутку», а другой трубке любезно улыбнулась, сказав кокетливо: «Слушаю вас». И пока она с трубками возилась, Кэлин прошмыгнул мимо.

Большой кабинет, два стола — рабочий и для заседаний. За длинным столом заседает  ч е л о в е к  в о с е м ь.

К э л и н (стоя в дверях). Здравствуйте, товарищи!!

О д и н  и з  з а с е д а ю щ и х. В чем дело?

К э л и н. Разве в этом городе на «здравствуйте» принято отвечать «в чем дело»?

З а с е д а ю щ и й. Чего-чего?!

Г р у я. Оставьте, это мой односельчанин.

К э л и н. Друг детства и школьный товарищ.

Г р у я. Ну да, ясное дело, раз односельчанин… А слушай, друг детства и школьный товарищ, тебе там в приемной не говорили, что тут идет совещание?

К э л и н. У меня срочное дело.

Г р у я. Более срочное, чем то, которое мы тут обсуждаем?

К э л и н. Во сто крат.

Г р у я. Что ж, если во сто крат, тогда, конечно, крыть уже нечем. (После паузы.) Ладно, товарищи. Основное мы так или иначе прикинули, и, если не возражаете, остальное — в рабочем порядке…

З а с е д а ю щ и е  уходят, и в кабинете остаются двое старых друзей. Один — в дверях, другой — за столом.

Садись, чего торчишь в дверях?

К э л и н.