За все в ответе - Михаил Филиппович Шатров

П л а т о н. Потому что ворюга.

К р я ч к о. Что?

П л а т о н. Ворюга твой сын!

К р я ч к о. Как ты смеешь! Да он свое готов отдать, не то что украсть.

П л а т о н. Не работает, а ест — значит, ворюга. Не заработал, а тратит.

К р я ч к о. Мое ест, не твое.

П л а т о н. Он еще хуже того вора, что ночью крадет, исподтишка, потому что твой — средь бела дня…

К р я ч к о. Кулацкое отродье, ему, видишь ли, и моего добра жаль.

П л а т о н. Все государственное, все наше и все мое!

К р я ч к о. С такой формулировочкой ты завтра не то что пустырь луком засадишь, а и всю дорогу. Ну, за это дело я тебе еще на суде покажу.

Л и д а. На каком суде? О чем это вы?

К р я ч к о. Понимаешь, был при дороге (жест) такой-сякой пустырь. Мы хотели там стенд поставить. Разрисовать, расписать, каким станет поселок в новой пятилетке. А Платон взял да и заграбастал этот пустырчик, луком-укропом засадил. Будем судить товарищеским судом, а я — общественный обвинитель. Уж я там изолью душу… Скоро домой едешь, Лида?

Л и д а. На днях.

К р я ч к о. Ну, я пошел. Что-то сердце колет.

Л и д а. Я тоже пройдусь. До магазина.

К р я ч к о  и  Л и д а  выходят. Платон остается один.

П л а т о н. Пичужка и та гнездо вьет: чтоб и ветер не сорвал, чтоб и дождь не залил, чтоб и птенцам теплее было. А Крячко и пичуге сказал бы: богатеешь, кулацкое отродье! А по мне, родился человек — живи! И гнездо свое по-хозяйски устраивай, чтобы ни дождь, ни ветер, ни холод не страшны тебе были.

Входит  К л о к о в, останавливается в отдалении, присматривается к Платону. Щелкает фотоаппаратом. Платон молча наблюдает за ним.

К л о к о в. Доброго здоровья. Если не ошибаюсь, вы Платон Никитич Ангел? А я Клоков, из газеты. Вот… (Протягивает удостоверение.)

Платон Никитич даже не взглянул.

Хотелось бы поближе с вами познакомиться. Кое-что мне уже известно. Стаж работы, высокая квалификация. Сын и дочь на заводе. Словом, потомственная рабочая семья.

П л а т о н. Верно.

К л о к о в. Предварительно хочу уточнить несколько моментов. Только договоримся — отвечайте мне просто, без казенных слов, словно разговариваете с добрым приятелем.

П л а т о н. Давай как с приятелем.

К л о к о в (отходит подальше, фотографирует, затем достает блокнот, приготовился записывать). Когда началась ваша трудовая деятельность?

П л а т о н. С двух лет.

К л о к о в. То есть?

П л а т о н. Штанишки сам надел, потом игрушки начал себе мастерить, потом — по хозяйству, потом — школа, потом — завод…

К л о к о в. На войне были?

П л а т о н. Был.

К л о к о в. Героические поступки, примеры?

П л а т о н. Вся война — пример.

К л о к о в. Ваша цель в жизни?

П л а т о н. Хорошо жить.

К л о к о в. Что, по-вашему, для этого необходимо?

П л а т о н. Здоровье и деньги.

К л о к о в. Уточните насчет денег.

П л а т о н. Или заработать, или украсть. Третьего способа нет.

К л о к о в. Общественная работа за время пребывания на заводе?

П л а т о н. У станка.

Пауза.

К л о к о в. В многотиражке я вычитал, что вы любите деньги?

П л а т о н. Не люблю, а отношусь к ним с уважением.

К л о к о в. Там вас нарисовали ангелом, а вместо крыльев — пятирублевые бумажки. И подпись: «Стяжатель».

П л а т о н. Правильно, потому что все тяну к себе, а, по-вашему, надо к соседу?

К л о к о в. Высшая цель вашей жизни?

П л а т о н. Вот это и есть высшая — жить по-человечески.

К л о к о в. А может быть, следовало сначала о государстве подумать?

П л а т о н. Не пойму тебя, приятель…

К л о к о в. Через государство — к своему личному?

П л а т о н. А мы вместе с государством и планируем и богатеем… Правда, я чуть-чуть впереди. Потому как у него еще много дармоедов: кто-то совсем не работает. Кто-то много болтает и мало работает… А в моем государстве этого нет… Как заработал, так и ешь! Как заработал, так и одевайся. Будем кончать, приятель.

К л о к о в. Что это вы стругаете?

П л а т о н. Ложку.

К л о к о в. Давайте сделаем несколько фото. Надеюсь, вы часто вспоминаете завод, свой станок? Станьте так, словно вы задумались.

П л а т о н. Мысли не сфотографируешь.

К л о к о в. Ну, тогда возьмите пенсионную книжку и посмотрите на нее так, будто вам подарили огромную радость. И спокойную старость.

П л а т о н. Не подарили — заработал. И не в ней радость и покой.

К л о к о в. Не могу же я сфотографировать, как вы ложку стругаете, это не кадр.

П л а т о н. Сколько тебе платят?

К л о к о в. А что такое?

П л а т о н. Я тебе все выкладываю, а ты таишься.

К л о к о в. Сто пятьдесят.

П л а т о н. Немало. За такие деньги пора научиться соображать. (Пошел в дом.)

К л о к о в. Бурбон. (Хочет уйти.)

Навстречу ему — Т а н я.

Т а н я. Здравствуйте.

К л о к о в. Привет.

Т а н я. Виделись с отцом? Не подходит? Отрицательный тип, да?

К л о к о в. Почти.

Т а н я (улыбнулась). А я в героини для вашего очерка не гожусь?

К л о к о в (тоже улыбнулся). Думаешь, заинтересуешь читателя?

Т а н я. Я будто специально готовила себя для вашего очерка. А что? Школу окончила с медалью и пошла работать на завод…

К л о к о в. Баллов не хватило?

Т а н я. Даже документы никуда не подавала.

К л о к о в. Интересно.

Т а н я. Зайдете в цех, на доске Почета (жест) — мой портрет.

К л о к о в. Интересно.

Т а н я. Люблю литературу. Толстой, Достоевский, Джек Лондон, Фицджеральд, Сент-Экзюпери, Распутин, Гончар, Загребельный…

К л о к о в. Интересно.

Т а н я. Мечтаю стать стюардессой, взглянуть на планету с высоты полета лайнера. Люди оттуда будут казаться мне точечками, и даже вы, корреспондент, со своим аппаратом покажетесь мне чем-то вроде божьей коровки, муравья или даже блохи.

К л о к о в (сдерживает возмущение). Слишком много болтаешь. Ну, до встречи.

Т а н я. Надеюсь, ее не будет. (Прошла несколько шагов вслед за корреспондентом, имитируя его походку.)

Затемнение.

Раннее утро. П л а т о н, как всегда, что-то мастерит. Входит  К р я ч к о.

К р я ч к о. Не спится? Я тоже не сплю. Представляешь — во всем мире люди спят, а пенсионеры, словно совы, глаза выпучили, не спят. А если и переворачиваются на другой бок, то тихо, чтобы других не разбудить. (После паузы.) Вчера я позавидовал было, Что Павлик на работу поехал, а мой бездельничает. А оказывается, все не так… Павлик, оказывается, женился и ты его прогнал… Он жену привел, а ты их — из дому. Я своего пьяницу терплю, а ты трезвых — со двора… Сына — из дому! Дикий ты человек! Зашибать копейку ты, может, и научил своих детей, а вот чтобы полностью подчинить их своему авторитету — то уж пас! Что касается копейки — ты царь, а вот чтобы детьми управлять — пас! У нас, родителей, по отношению к ним столько же прав, сколько у английского короля: что напишут, то и читай! Вон мой два года не работает, а я что? Побить — уже не осилю. Голодом взять — мать накормит. А ему что: сорочка, джинсы, бутылка «чернил» — и кум королю!

П л а т о н. Перед детьми один раз спасуй, в другой они тебя и спрашивать не будут.