В джунглях Москвы. Роман - Пётр Фёдорович Алёшкин

– Слышала, шалашовка поганая! – снова повернулась Ася к Лиде. – Видела я в гробу твои писульки. Пиши! Все равно к нам вернутся.

Она еще раз метнула в Лиду взгляд-молнию и быстро вышла.

Лида заплакала, всхлипывая:

– Я уйду… уйду отсюда… тут работать невозможно…

– Что у вас произошло? Ты всегда сдержанная была. И вдруг… Из-за чего сцепились?

– Она говорит… что я болтала в РЖУ… будто Жанка сделала ее главным инженером за то, что муж ее, следователь, Жанкиного сынка от тюрьмы спас… – Лида вытиралась платком, всхлипывала.

Валя Сорокина рассказывала Гале, что Борису за изнасилование лет десять грозило, но Деркач, следователь, замял дело. Борис откупился большими деньгами от потерпевшей, но из аспирантуры вылетел, и из Москвы его выдворили.

– Я никому не говорила… Это Валя треплется… Я так не оставлю… Напишу начальнику РЖУ. Пусть знает, кого он главным инженером назначил…

– А он заявление Жанке перешлет. Какой толк?

– Чего ж тогда?.. Она нас тут всех изведет. Всем житья не будет…

Галя вспомнила, как недавно на субботнике Деркач прямо на улице ни с того, ни с сего обложила ее матом, заорала на всю улицу. Не понравилось Деркач, что Галя засмеялась, когда Сорокина подковырнула ее, Асю. Долго обидно было Гале.

– Слушай, если ты хочешь, чтоб толк был, напиши в милицию начальнику мужа, – быстро проговорила Галя, поглядывая на дверь. – Спроси, как может его сотрудник Деркач быть блюстителем порядка, если в собственной семье не способен укротить хулигана?.. Письмо мужу покажут, а ты знаешь ведь, как она к нему относится… Шелковая станет!

Глава четвертая

1

Перед последним этапом тренер Шадров, как всегда, вечером собрал гонщиков в одном номере. Ребята сидели на кроватях, тренер стоял у окна. Лицо его заметно осунулось, потемнело. Весна, язва беспокоила, но держался он бодро, старался не раздражаться.

– Остался один этап, – говорил он гонщикам. Говорил отрывисто, после каждой фразы на мгновение приостонавливался. – Дела наши блестящими назвать не могу. Всего на сорок секунд опережаем мы команду Франции. Один оступится – и прощай, первое место!.. А в личном зачете вообще… Радовать нас третье место Кончакова и пятое Лазарева не могут. Не та мы команда, чтобы довольствоваться этим… Чувствую, что Кончакова завтра держать будут цепко, не отпустят. Это нужно использовать… Лазарев проигрывает лидеру французу Бадье чуть больше минуты. Это немного, если считать, что завтра будут горы, а в горах, надеюсь, на этот раз Алеша проявит себя. Нет на нем кольчуги… Делаем вид, что по-прежнему работаем на Кончакова. Пусть следят за ним. И ты, – взглянул Владимир Петрович на Николая, – с первых метров веди себя активно, почаще делай рывки! Поддерживайте его, ребята… А ты, Алеша, не высовывайся, сиди смирно. Пусть видят, что ты не боец сегодня. Копи силы, а перед горами, когда холмы пойдут, уйти надо непременно… Уйдешь один, еще лучше! Потерпи… Перед финишем восемь километров всего равнины… Нужно выстоять!.. Аркаша, будь рядом с Лазаревым. Помоги ему уйти…

И вот гонка! День солнечный, ветрено. Шоссе петляет, кружит. Ветер то в лоб, то слева, то справа. Местность холмистая. Вдоль шоссе с обеих сторон пирамидальные тополя шумят, раскачиваются на ветру, шелестят небольшими пока, нежными листочками. Скорость из-за ветра невысока. Трасса трудная. Гонщики знают, что уйдет кто в отрыв, достать смельчака будет непросто, поэтому зорко, напряженно следят друг за другом, готовы в любой момент рвануть за беглецами. Желтая майка Бадье в первый рядах, но он ни разу не атаковал, ни разу не рванулся за Кончаковым, который неоднократно пытался оторваться от каравана. За Бадье это делали гонщики из французской команды. Они бросались за смельчаками, настигали, возвращали назад, а Бадье берег силы. Ему не нужна победа на этом этапе, лишь бы среди первых прийти, и гонка выиграна. Николай Кончаков понимал, что уйди он сейчас без Бадье, и тогда вся советская команда будет работать на него, сдерживать караван. И он не создавал видимость активности, а по-настоящему рвался, но оторваться не удавалось так, как хотелось. Два раза уходил, но оба раза с ним оказывалось два француза. Бадье не было, но все равно французам выгодно идти с ним вдвоем. Финишируют так, и команда французов опередит советскую, а уйти от группы, чтобы он обошел Бадье, не дадут.

Алеша, как и Бадье, держался за спинами впереди идущих, думал лишь о том, чтобы повыгоднее спрятаться от бокового ветра. Володин тоже вперед не шел, то отставал, то приближался. Впереди работало трое наших гонщиков. Один уже вымотался, приотстал. «Попробуем!» – прочитал Лазарев в быстром взгяде Аркаши.

Алеша глянул вперед. Шоссе поднималось на холм. Ветер в лицо. Можно. Они незаметно стали перестраиваться, выдвигаясь в первые ряды. Перебрались на разные стороны шоссе. Решили: один отвлечет ложной атакой, а другой попытается уйти. Володин стал готовиться к атаке открыто. Надо, чтоб за ним следили. На середине холма, когда скорость начала падать и гонщики заработали с напряжением. Аркадий поднялся в седле и рванулся вперед, но его неожиданно спокойно отпустили: мол, иди один, мучайся, ты нам не опасен. Ясно было, что план сорвался, но позиция у Алеши была удобная, и он решил попробовать, пощекотать нервы, кинулся из-за спины Кончакова. Николай должен был отпустить его. На вершине холма оглянулся. Показалось, что не ушел. Трое держались за ним, один француз. Совсем рядом маячил караван. Сбоку Володин. Но караван еще взбирается, а он на холме, и Алеша ринулся вниз, бешено работая ногами. Ветер свистел в ушах. Поворот? Лазарев на скорости срезал угол. Вперед, вперед, оглядываться некогда. Один ли идет? Или вся группа с ним? Скорость, вперед! Не вылететь бы с полотна. Шоссе обогнуло горку и полезло серпантином вверх к перевалу. Работать, работать, чем больше разгон, тем выше взлетишь на скорости. Все! Скорость упала… Алеша быстро оглянулся, отметил, что за ним идут шестеро гонщиков. Володин тоже среди них. Каравана не видно за поворотом. Раскачиваясь, опираясь всей тяжестью тела то на одну педаль, то на другую, полз вверх. Обернулся еще раз, чтобы посмотреть, кто с ним, есть ли французы? Были. Двое. Когда же успел еще один? Жаль. Зорко следили. Но и их двое. Если так прийти, победа команде обеспечена, даже если не удастся оторваться настолько, чтобы занять личное первое место. А сейчас трудиться, трудиться… Финиш далеко! Перед вершиной Алеша снова посмотрел назад. Один гонщик исчез, отстал. К сожалению, не француз. Оба шли следом. Хоть и растянулись немного, но держатся вблизи. Каравана не видно за «техничками». В первой машине с открытым верхом торчала голова Пухначева в желтой шапочке с длинным прозрачным козырьком. Если «технички» здесь, значит, отрыв хороший… Опять спуск, мелькание скал, валунов, свист ветра. Напряжение, но все-таки передышка. Потом снова вверх, снова вниз, холмы, и наконец сравнительно ровное шоссе. Впереди немец. Французы откровенно халтурили. Им невыгодно уходить далеко от каравана. Бадье первого места лишат. Если уйдут минуты на две, тогда Алеша по сумме всех этапов опередит его. А немец и голландец трудились честно. Чем дальше оторвутся, тем выше поднимутся их команды, возможно, и призовые места возьмут. И шанс у каждого есть выиграть этап. В общем зачете они отстали сильно, надежды на призовое место ни у кого из шестерых, кроме Алеши, нет. Теперь советские гонщики, команды ГДР и Голландии, оставшиеся позади, сдерживают караван. А город уже виден. Километра четыре до него да по улицам не больше двух.

– Ну как ты? – оглянулся Володин на Лазарева.

– Нормально, – выдохнул Алеша.

– Надо подальше оторваться…

Только Аркадий отвернулся, как услышал легкий хлопок сзади