Счастливо, Ивушкин! Избранное: Стихи, повести, сказки, пьесы - Ирина Петровна Токмакова

Буслай. Где ж быть-то ей?

Пава. Вот в том и дело, что пропала.

Буслай. Ты что, в своём уме? Ты ей сказала ли, что я на ярмарку уехал? Предупредила, как просил?

Пава. А что мне в просьбе-то твоей?

Буслай. Да замолчи! Скажи, где Любуша моя?

Пава. Была твоя. А нынче чья — неведомо. Пропала. В тот самый день, как ты на ярмарку уехал… В тот самый вечер.

Буслай. Любуша, росиночка моя!

Любуша. Буслай! Я здесь, живая я!

Буслай её не может слышать.

Буслай. В каком же царстве подземельном искать тебя?

Любуша. В холодном студенце!

Морозко (неожиданно появляясь рядом с Любушей).

Так вот оно, Морозке послушанье!

Раздаётся гром, треск, свет гаснет. Когда он зажигается, Морозко и Любуша оказываются в морозкином теремке перед раздёрнутыми занавесками и погасшим зеркалом.

Любуша. Морозко, выслушай! Морозко, отпусти меня!

Морозко.

Нет, девица,

Кудесника полночных стран

Нарушено заклятье.

И сила правды

Из зеркала ушла.

Теперь ступай и правду ту добудь.

Она заключена в словах чудесных,

В каких — тебе и надлежит узнать.

Коли узнаешь, так награжу тебя

Щедрее, чем по-царски.

Коль не узнаешь —

Морозом страшным заморожу.

Собирайся в путь.

Любуша. Ну вот, теперь-то уж погибла я, наверно. Как умирать не хочется. Ведь Буслай меня не обманул. (Плачет.) Куда же мне идти, Морозко? И где найти для зеркала заветные слова?

Морозко.

Пойдёшь ты далеко,

За три дремучих леса.

Там средь болот погибельных,

Песков зыбучих

Отыщешь то, что надо,

В серебряном ларце.

Ступай.

Я ослушанья не терплю.

Такой уж у меня характер.

Любуша. Прощай. Прости, если можешь. (Уходит.)

Морозко.

Вот так оно случилось.

Хоть жаль мне девицу,

Хоть много опасного и страшного грозит ей

Но надо выполнить заклятие кудесника.

А ей — наука.

Всё, люди, делаете не подумав, сгоряча,

Нет чтобы холодно всё разумом проверить!

А впрочем, сам я тоже виноват.

Ведь в зеркале я видел,

Что молодец её не обманул,

Да не сказал ей правды,

Чтоб у меня она осталась.

И вот теперь пойдёт с ней рядом

Её погибель.

Неведомо, как дело обернётся.

Печально как!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина пятая

Первый дремучий лес. Диковинные деревья покрыты серебристой листвой, которая, колышась, издаёт странный звон. Кустарник цветёт крупными, странными цветами. Посреди сцены огромное дерево, ветви которого словно большая плоская крыша под самым небом. В его кроне — гнездо какой-то большой птицы. Любуша лежит ничком, без движения. Постепенно приходит в себя.

Любуша. Где это я? Что со мной? Ох, видела во сне, что дома я и что Буслай со мной. И говорит он мне: «Не бойся ничего, росинка моя!» Во сне я и забыла про все горести мои. Как в дремучем лесу страшно! Заплуталась я. Солнце-то на этот лес не светит. Ни одна дорожка не пролегла. Какой звон заунывный. Ни зверя, ни птицы. Чу! Кто-то вроде плачет? Иль только кажется? Тс-с-с. Вот, вот он — голосок.

Слышится тоненький, жалобный голос:

Мамушка, помоги!

Ножки болят,

Встать не велят,

Не взмахнуть крылышком,

Не шелохнуть пёрышком,

Мамушка, горюшко…

Из-за ствола большого дерева выпархивает Птица Чур. Пока не замечает Любушу.

Птица Чур (в голосе тревога). Ой, лихо, детёныш, где ты?

Голос птенца. Вот здесь, под кустиком.

Птица Чур. Да что же ты наделал — из гнезда выпал! Я же тебе не велела выглядывать из гнезда, приказывала строго-настрого!

Голос птенца. Мамушка, лапки болят, тельце знобит.

Птица Чур. Горе мне! Горе! Хоть и сильна я, Птица Чур, хоть за три леса вижу, а всё — птица. Птицы своих детей в гнездо вернуть не умеют. Сгинешь ты под кустом. Мы же одни-одинёшеньки в дремучем лесу.

Любуша, которая видела всё это, бросается на помощь.

Любуша. Где птенчик-то, неведомая птица? Дай я его подниму!

Птица Чур (так поражена, что на мгновение забывает о птенце). Кто ты? Откуда ты?

Любуша. Всё скажу. (Увидела птенчика за кустами, кинулась, взяла на руки. Птенец — кукла.) Да ты маленький, миленький. (Гладит птенца, дует на головку.) Расшибся, дурачок?

Птица Чур. Не обидь его.

Любуша. Не обижу. Лапка у него перебита. Вот от юбки клочок оторвём да лапку перевяжем. Юбке урон невелик, а лапка подживёт.

Птенец. Мамушка, меньше болит.

Любуша. Вот тебе, неведомая птица, твой птенец. Забирай.

Птица Чур. Разве ты, добрая девица, не знаешь: птицы своих птенцов носить не могут.

Любуша. А ведь так и есть! Прошлым летом аистёнок из гнезда выпал, я с ним аж на крышу лазила. А твоё гнездо где?

Птица Чур. Вот — на дереве высоком, на суку самом крепком. Доберёшься ли?

Любуша. Доберусь.

Любуша лезет на дерево, бережно несёт птенца, осторожно кладёт его в гнездо.

Птенец. Мамушка, я уж дома!

Птица Чур. Как мне тебя благодарить — и не знаю. Даже как звать тебя, и то неизвестно мне.

Любуша. Любушей звать.

Птица Чур. А меня — Птица Чур зовут.

Любуша. Как странно-то. Птица Чур!

Птица Чур. Как, девица, могла ты в этом дремучем лесу оказаться?

Любуша. Ах, Птица Чур, и не спрашивай.

Птица Чур. А всё же скажи.

Любуша. Иду я за три леса заветные слова для зеркала волшебного искать.

Птица Чур. Ой, бедное дитятко. Во втором-то лесу страшнее, чем в первом, — там болота непроходимые, злые туманы над ними стоймя стоят.

Любуша. Всё равно пойду. Или погибну погибелью, или добуду заветные слова, чтоб зеркалу правду вернуть. Без того мне к Буслаю до смерти не возвратиться.

Птица Чур. Чем же помочь тебе, Любуша?

Любуша. Чем же поможешь? Я — тут, в дремучем лесу, Буслай — далеко-далеко… Птица Чур, а