Убежище - Джейн Генри

Да, без сомнений, завтра нам предстоит работа. И я должна найти способ заставить его доверять мне. Чтобы он дал мне пространство, и я не была здесь пленницей.

Это лишь вопрос времени, когда он узнает мой секрет. Но это должно произойти на моих условиях.

Нужно, чтобы он сначала доверился мне, иначе все может быть потеряно.

Я подкалываю Харпер, что, она сделала меня мягче и нуждается в бережном обращении. Но она спокойно принимает это и отвечает тем же.

Мне нужно наверстать дела, и моя сестра с Арией — все еще на поздних сроках беременности и вот-вот должна родить, из-за чего Михаил не отходит от нее ни на шаг — приходят в гости. Хорошо, что Михаил и Ария живут неподалеку. Харпер не всегда одна.

Через три дня после свадьбы Харпер звонит ее мать.

— На громкую связь, — говорю я, работая за своим столом над списком задач, которые дал Михаил. Харпер в разгаре своей вечерней йоги в кабинете, сидит со скрещенными ногами. Видеть ее в облегающих леггинсах и коротком топе — чертовски отвлекает.

Она нажимает на телефон: — Алло?

— Харпер. Мы решили, что учтем брак с твоим новым мужем, дав тебе время на… медовый месяц или как там это называется, что вы решили.

Я закрываю браузер и сужаю глаза.

— Угу, — Харпер закатывает глаза, выполняя упражнение, поднимая одну ногу в воздух, удерживая равновесие на другой. — И? Теперь, когда мы закончили «медовый месяц», тебе есть что сказать?

Как будто у нас и правда был медовый месяц. Мужчины в нашей сфере деятельности редко имеют такую роскошь.

— Что случилось с твоими аккаунтами?

Харпер стискивает зубы и опускает ногу. Она отключает звук на телефоне.

— Я не могу заниматься йогой, пока слушаю ее. Это совсем не «намасте». — Она снова включает громкую связь. — Мои аккаунты? — спрашивает, как будто не понимает, о чем именно говорит ее мать.

— Твои аккаунты в соцсетях. Те, которые ты годами развивала! Они исчезли.

— Те, которые годами развивала ты, — повторяет она с дрожью в голосе. — Я ненавидела их, и ты это знала. Я не хотела участвовать в этом вранье.

— Харпер, — с упреком говорит ее мать. — Ты знаешь, почему мы заставили тебя это сделать.

— Я прекрасно знаю, почему. Но ты решила, что больше всего на свете тебе нужно, чтобы я была замужем, и подложила меня под Романова.

Я вижу лукавый блеск в ее глазах. Она провоцирует меня.

Качаю головой, но уголки моих губ невольно поднимаются. Она зарабатывает себе поездку через мое колено, но последние несколько дней явно добивалась именно этого.

— Харпер, ты же знаешь, что мы тебя не подкладывали…

— Именно это вы и сделали, — она подходит ко мне, держа телефон. — И у тебя нет ни малейшего представления, как он ко мне относится, — с этими словами она устраивается у меня на коленях. Я отталкиваюсь от стола. Маленькой девочке нужно все мое внимание, и я здесь для этого. — Так вот, мой новый муж, тот, за которого вы меня выдали замуж, не имея представления, кто он и как ко мне отнесется, заставил удалить их. И я не буду их восстанавливать.

Телефон отключается. Я не уверен, кто именно повесил трубку — ее мать или она сама, — но телефон лежит на столе.

— Я все равно убью их, — говорю с вызовом.

— Это обещание? И ты имеешь в виду всех?

— Твой отец и брат заплатят, Харпер.

Она сглатывает: — Я знаю, — кусает губу и отводит взгляд. Я не совсем понимаю, почему. — Алекс, я... — открывает рот, как будто хочет что-то сказать, но потом снова закрывает. Мой телефон звонит. Я смотрю на экран и вижу, что это Ария.

Харпер остается у меня на коленях и кладет голову на грудь.

— Вечно этот телефон. Почему тебе столько звонят? Ладно, отвечай, — тихо говорит она. — Ты же должен, правда?

Я киваю: — Это Ария, — и подношу телефон к уху.

— Алекс, нам нужно поговорить. Это... очень важно.

— Ты в порядке?

— Да, все хорошо. Я просто нашла кое-какую информацию, о которой тебе нужно знать.

— Я перезвоню тебе через несколько минут. Подойдет?

— Да. Но Алекс? Когда будешь звонить... убедись, что ты один, пожалуйста.

Странная просьба, но вполне справедливая. Мы должны быть осторожны.

Кладу трубку и целую Харпер. Ее кожа теплая после занятий йогой, волосы немного влажные и уложены в пучок. Я провожу пальцами по ним.

— Ты вела себя неуважительно, не так ли?

— В каком смысле?

— Перешла границы, неуважительно отзываясь о своем муже, как будто быть замужем за Романовым — не является честью.

Она кивает и прикусывает губу, в глазах загорается огонек, когда я молча указываю ей встать, а затем наклониться через мое колено.

Я качаю головой.

— О муже нужно говорить с уважением. Ты уже забыла правила, которые мы обсудили до свадьбы?

— Ах, точно, — говорит она с дразнящей ноткой в голосе. Я стягиваю леггинсы, обнажая ее упругую попку, едва прикрытую кружевными трусиками.

Когда кладу ладонь на ее кожу, она вздрагивает. Ласкаю сначала одну ягодицу, затем другую, не торопясь. Я знаю, как сделать ее влажной для меня.

Крепко сжимаю попку, нагнетая предвкушение, пока читаю ей лекцию.

— Когда ты говоришь с другими о своем муже, не кажется ли тебе, что правильным будет проявлять уважение? Скажи мне.

— Да, конечно, — кивает она. Ее щеки раскраснелись от предвкушения. — Я просто дразнила тебя.

Первый шлепок, и она задыхается. Ей это чертовски нравится.

— Хорошо. Рад это слышать, — говорю, прежде чем отвесить второй шлепок, а затем третий. — Ты должна вести себя хорошо, — предупреждаю я. — Я дал тебе время привыкнуть к происходящему.

— Что это значит?

Еще один шлепок.

— Следи за тоном.

Я шлепаю до тех пор, пока ее кожа не становится ярко-розовой и горячей на ощупь.

— Ты усвоила урок?

— Неужели? — шепчет она, раздвигая ноги, словно приветствуя меня.

— Господи, как же я смогу работать в таких условиях? Я хочу быть