Заточение - Джейн Генри

мужем и женой, Лев наклоняется, его губы слегка касаются моих в целомудренном поцелуе. Я напрягаюсь. Напоминаю себе оставаться холодной, не позволять ему иметь надо мной никакой власти, но его прикосновение посылает дрожь по позвоночнику. Он горяч, а я не мертва. И теперь, когда мы женаты… кто знает, что он сделает со мной дальше.

Когда церемония заканчивается, и мы поворачиваемся к толпе, аплодисменты оглушают. Бросаю взгляд на Льва, его выражение лица непроницаемо.

Это только начало, напоминаю себе. Игра только началась.

Его рука слегка касается моего локтя. Я сдерживаю дрожь от его прикосновения, даже если мое тело покалывает, а сердце бьется быстрее. Я быстро осматриваю зал, чтобы прийти в себя. Ловлю взгляд Полины, и она подмигивает мне. Подмигиваю в ответ, глубоко вдыхаю и шагаю вперед рядом с мужем.

Средство для достижения цели. Средство для достижения цели, твержу про себя. Я справлюсь.

Пока мы идем по проходу вместе, бок о бок, я тихо клянусь себе, что найду выход. Лев может думать, что победил, но он не знает, на что я способна. Я буду выжидать, собирать информацию и силы… и когда момент будет подходящим, сделаю свой ход.

— Фух, — бормочу себе под нос. — Что-то в том, чтобы быть пленницей и вынужденно выходить замуж за русского, пробуждает во мне аппетит.

Большая, грубая и теплая рука Льва слегка сжимает мою. Его глаза сверкают.

— Понимаю. Что-то в удержании в заложниках колумбийской огненной принцессы тоже пробудило во мне голод.

Я не могу сдержаться. Уголок моих губ дергается. Он говорил мне, что мы в этом вместе, но я не уверена. Мне нужны железные доказательства, прежде чем поверю.

Хотя я более чем довольна. Приятно знать, что я не была самой легкой пленницей. Я не потеряла свою хватку. Возможно, он не так уж сложен для понимания, как думает.

— Ты неплохо принарядился, — с одобрением говорю я, когда он снимает пиджак и ведет меня в столовую. Могу бросить ему косточку.

Комната украшена большими вазами с цветами глубоких красных и оранжевых оттенков. Воздух наполнен теплыми ароматами корицы и гвоздики, отчего мое сердце слегка сжимается. Я не скучаю по своей семье, но люблю свою родину. Эти цвета и запахи напоминают мне о рынках Колумбии.

Я вернусь туда.

Небольшой стол на двоих стоит чуть в стороне от остальных, и он ведет меня к нему.

— Неплохо принарядился? — говорит он с усмешкой. — Я бы сказал то же о тебе, но ты никогда не теряла своего блеска. Даже когда злишься, ты прекрасна. — Он вздыхает. — Особенно когда злишься. Ты сияешь, но не нужно многого, чтобы зажечь огонь в твоих глазах, правда?

Я смотрю на него, прежде чем ответить. В его тоне нет ни намека на обман или сарказм.

Он отодвигает стул для меня, пока я стою, замерев.

— Ты только что сделал мне комплимент?

— Определенно нет, — говорит он, качая головой. Я отхожу от оцепенения и сажусь на стул, бросая на него любопытный взгляд. — Просто наблюдение, — заканчивает он.

— Конечно, — говорю я, вспоминая, как мой отец кричал о моей внешности и о том, что нужно держать меня подальше от хищников и мужчин, которые будут мной пользоваться. Мне не разрешалось носить что-то обтягивающее или хоть сколько-нибудь привлекательное. Мне не разрешали пользоваться косметикой или носить бикини, а в тот день, когда он застал меня за попыткой нанести блеск для губ, он разбил мне губу. Его «забота» не имела ко мне никакого отношения и была связана исключительно с его собственной гордостью.

На первый взгляд может показаться, что восхищение Льва мной — это то, чего я бы хотела. Но я знаю лучше.

— Есть новости от моего брата? — спрашиваю, надеясь, что он не заметит, как дрожит моя рука, когда тянусь к бокалу вина. Прежде чем ответить на мой вопрос, он задает свой.

— Вина?

Я моргаю, глядя на этикетку, ошеломленная. Marqués de Villa de Leyva. Отсылка к моей родине.

— М-м-м. Пожалуйста, — говорю я. Он наливает мне щедрый бокал, и я закрываю глаза, вдыхая аромат. Мой отец умер, когда мне было восемнадцать. Пока другие пили это вино в честь его смерти, я пила совсем по другой причине — в празднование конца тирании. По крайней мере, первого ее слоя.

— Ну что? Есть что-то?

— Да. У Хавьера есть несколько сообщников, которые крутятся поблизости, но пока никто из них не сделал ни одного шага.

Я улыбаюсь в объективы щелкающих камер. Мы поднимаем бокалы, и звонко чокаемся.

— Он сделает, — говорю я, улыбаясь в камеру. — Дай мне имена тех, кто здесь, и я скажу тебе, как именно. Мы не неуязвимы. Он либо подумает, что ты схватил меня против моей воли, и наш брак — это ход ради власти, либо что я предала его и перешла на сторону врага, планируя атаку против него. — Я пожимаю плечами. — В обоих случаях он будет прав. Но все же нам нужно быть осторожными.

Он кивает, но не отвечает, так как в зал входит его семья. Сначала замечаю Виктора, потому что он такой огромный, что его трудно не заметить. Мне даже интересно, покупает ли он два билета на самолет, когда летает. Его жена Лидия стоит рядом с ним, пышная, потрясающая женщина с густыми волнистыми каштановыми волосами, в красном платье, которое подчеркивает каждый изгиб и опасно низко опускается до пупка. Она ловит мой взгляд и краснеет, махая мне рукой. Я улыбаюсь и поднимаю бокал в ее сторону.

За женщин, которые вышли замуж в эту семью, потому что у них не было другого выбора.

Александр, высокий мужчина с темными волосами, стоит, разговаривая с матерью, а его жена Харпер — по другую сторону. Я знаю о них в основном из своих расследований. Харпер была Бьянки до замужества, и я точно знаю, что она может перестрелять каждого здесь.

Замечаю всех братьев со склада, но кого-то не хватает… Хм. Кого же? Ах, да, Никко, киллер. Его жена Вера часто в разъездах, занимается полевыми операциями, и хотя он был здесь раньше, скорее всего, уехал с ней.

И Михаил. Где Михаил? Старший брат и лидер всего этого клана, за ним мне нужно следить.

Подождите… вот он. Входит сейчас.

Остальные тоже здесь — люди, которых я не знаю, и те,