Лекции профессора Правдорубова - Федор Галич

Ознакомительный фрагментЭто что за нонсенс? А может, всё дело не в русских людях и не в немцах, а в «переводчике», зачем-то дезинформирующем обе стороны? Или всё дело в той пресловутой «обезьяне с гранатой», которая корчит рожи «русскому медведю» и визжит в ухо «немецкой корове», мешая их диалогу? Вот я и решил попробовать донести до звериной общественности суть происходящих на Земле политических процессов, не только плохо влияющих на экологию, но и угрожающих уничтожением всего живого, в том числе и их.

— И что это даст? На какой эффект вы рассчитываете? — полюбопытствовала переводчица, пессимистично взирая на профессора как на наивного простачка, начитавшегося детских сказок. — Вы думаете, что «Золотая рыбка», узнав от вас о приближающемся апокалипсисе, исполнит ваше желание и спасёт мир? Или, местные быки и носороги, сбежав из европейского зоопарка, пробьют рогами в «Берлинской стене», передвинутой с центра немецкой столицы на российскую границу, «окно» в Россию?

— Я надеюсь, что ради спасения Планеты, животные, для начала, хотя бы начнут своими милыми, гипнотическими взглядами внушать иностранным туристам, посещающим этот популярный зоопарк, то, что русские вовсе не враги, а друзья; что их нужно не обижать, а нужно любить и уважать; что с них, немедленно, нужно снять санкции; не устраивать провокации; не размахивать перед их носом гранатой, а «обезьяне» — не поворачиваться к ним сракой, — поделился своими планами профессор и, тряхнув в пакете колбасками, ехидно усмехнулся. — Я, конечно, мог бы поступить, как наши геополитические оппоненты — отдать все колбаски Бурому медведю, а остальным обитателям Берлинского зоопарка объявить «продуктовое эмбарго» до тех пор, пока они не отберут у наглой обезьяны «гранату». Но это ничего не изменит, а лишь обозлит голодных зверей. Поэтому, я предпочёл ГОВОРИТЬ с трусливыми животными, а не наказывать их «санкциями». Как говорится: «Угрозами сыт не будешь». Да и смелости у них от моего «колбасного эмбарго» не прибавится. Лишь разовьются дополнительные комплексы.

— Кажется, я поняла, почему вы «вооружились» перед экскурсией в зоопарк копчёными колбасками, — оживлённо затараторила догадливая девушка, разоблачительно подмигнув профессору. — Это ваша ПРОтивогранатная защита от «обезьяны». Так сказать, альтернативный «кнуту» — «пряник». При помощи этого запрещённого «приёма», вы смогли, на некоторое время, переключить внимание запуганных животных от обезьяньей «гранаты» на себя и прочитать им «лекцию». Неясно только одно. Зачем вы наняли себе переводчика, коли собирались обращаться к хорошо и без того понимающим вас зверушкам?

— Вы совершенно правы. Для общения с животными ваши профессиональные навыки мне ни к чему. Вы мне нужны для того, чтобы переводить комментарии людей, посетивших зоопарк после моей «лекции», — деловым тоном «познакомил» профессор свою временную сотрудницу с её должностными обязанностями. — Мне важно знать, удался ли мой смелый эксперимент или провалился? Могут ли мои новые четвероногие «ученики» положительно влиять на мнение европейцев, окончательно запутавшихся в натянутой американцами сети интернет? Смогут ли они убедить, хотя бы, немцев снять с России надетую американцами и сшитую «белыми нитками» «усмирительную рубашку»? Или это пустая трата времени?

— Не знаю, как насчёт времени, но деньги вы потратили, точно, зря, — заметила переводчица, потирая большой палец руки об указательный. — Если бы вы, изначально, объяснили мне суть ваших невероятно интересных научных опытов, то я бы и бесплатно согласилась на роль вашего ассистента. Вы меня так заинтриговали этим, что я готова ради удовлетворения своего любопытства вернуть вам гонорар, лишь бы досмотреть это «представление» до конца.

— Не надо, — «отгородился» от девушки профессор, выставив перед собой обе руки. — Оставьте деньги себе. Это за ваши профессиональные компетенции. А ваше любопытство я удовлетворю даром. Можете считать это компенсацией за морально эмоциональную вредность и вонючие условия труда.

— Договорились, — не раздумывая, образно «подписалась» под своими должностными инструкциями переводчица и, оживлённо потирая ладошки, осмотрелась по сторонам. — Ну-с, с кого начнём?

— Давайте подслушаем разговор вон той пожилой женщины и её внука, — предложил профессор, кивнув головой в сторону хныкающего мальчика и гладящую его по голове элегантно одетую старушку.

Переводчица затаила дыхание и, развернувшись к пожилой немке в пол-оборота, навострила уши.

Простояв в такой позе, не шелохнувшись, около минуты, девушка медленно развернулась к профессору и, открыв рот, вытаращила на него глаза.

— Что случилось? — заволновался профессор, видя, как у переводчицы перекосило лицо. — Неужели бабушка не хочет покупать внуку мороженое?

— Мальчишка наотрез отказывается подходить к клетке с бурым медведем, а она его пытается убедить в том, что русский медведь, на самом деле, вовсе не страшный, а очень добрый зверь, и если его не злить и не обижать, то он, совершенно, безобиден, — с трудом промямлила переводчица онемевшим ртом и, перейдя на шёпот, добавила, — Это какой-то розыгрыш! Вы что, с ней договорились?

— Ну, зачем в зоопарке — ЦИРК? — засмеялся профессор, самодовольно «расплываясь» в широкой улыбке. — Если бы я с ними договорился, то и мальчик не плакал бы, а радостно кричал вместе с бабушкой на весь зоопарк о том, что русский медведь — это самый красивый, сильный, смелый и справедливый зверь на свете.

— Ну, тогда, это случайное совпадение, — ехидно фыркнула переводчица и, нервно закусив губу, мысленно, начала убеждать себя в этом.

— А вы проверьте и подслушайте ещё кого-нибудь, — «подлил масла в огонь» самоуверенный профессор и щёлкнул пальцами. — Но в этот раз не местных берлинцев, а иностранных туристов. Только не китайцев. Это будет не так эффектно, так как они сейчас и так очень лояльны к русским. Направьте свои ушные раковины на западных европейцев.

— Эти подойдут? — быстро определилась с выбором нетерпеливая переводчица, указывая взглядом на, приближающуюся к ним, влюблённую парочку, громко говорящую по-итальянски.

Профессор, молча и равнодушно, согласно кивнул головой.

Переводчица смолкла и, закатив к небу глаза, стала «пеленговать» проходящих мимо них молодых людей. Когда те, минуя стоявших между вольерами профессора и переводчицу, скрылись за поворотом, девушка опустила испепеляющий взгляд с неба на профессора и, сквозь зубы, «процедила», — Молодой человек эмоционально сравнивал грустную панду с российским спортсменом, вынужденным выступать на Олимпийских играх в Южной Корее в чужой «шкуре». Он говорил, что панда — это тот же бурый медведь, только «переодетый» в нейтральную спортивную чёрно-белую форму, и что «чиновники» из Международного Олимпийского Комитета, «работающие» в этом зоопарке, сделали это специально, чтобы он выглядел не так грозно.

— Ну, вот видите? Значит мой «ми-ми-мишный» эксперимент удался, и сейчас самое время наградить добросовестных «пушистиков» баварскими колбасками, — торжественно объявил профессор, умышленно повышая голос, чтобы его было слышно окружающим животным, и полез в благоухающий аппетитными копчёностями пакет.

— Да, вы, «зоохакер»! — всплеснула руками переводчица, пыхтя от возмущения. — Вы «взломали»

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---