Искушение - Джейн Генри

то, что я ей сказал, ее губы приоткрыты, когда она чертовски сильно кончает. Затягиваю ремень петлей вокруг ее запястий и фиксирую их, прежде чем откинуться на кровать. Наслаждаюсь каждым движением языка, ее вкус навсегда отпечатался в моей памяти, как клеймо. И когда она кончает мне в рот, упиваюсь тем, как она стонет от удовольствия, пока не падает рядом со мной, закрывая глаза.

— Хорошая девочка, — шепчу я, наклоняясь к ней. — Такая хорошая девочка. Но мы еще не закончили, Вера. Ты научишься слушаться папочку. Это была твоя награда за то, что ты приняла свое первое наказание, как хорошая девочка.

— М-мое первое, папочка?

Она смотрит на меня из-под опущенных ресниц.

Киваю.

— Моя задача убедиться, что ты понимаешь, это больше никогда не должно повториться. Никогда, — поднимаю ее за подбородок. — Так ведь, детка?

— Да, папочка, — выдыхает она.

Укладываю ее на кровать перед собой, пока она смотрит на меня со смешанным любопытством и возбуждением. Раздвигаю ее ноги и снова касаюсь языком клитора.

— Папочка! — ее бедра дергаются. — Я такая чувствительная! Я просто... о, Боже, Марков!

Продолжаю ласкать языком клитор, лениво и пробуя на вкус, пока расстегиваю штаны и достаю член. Стону в ее влажную, горячую, сладкую киску. Она протестует, но не пытается остановить меня, когда слегка покусываю набухший бугорок, прежде чем снова провести языком.

— О Боже, — выдыхает она. — Господи.

Член набухает в руке, пока дрочу, поедая ее сладкую киску, как будто это самое лучшее лакомство на свете.

Может, так оно и есть.

— Пожалуйста, — хнычет она, качая головой. — Это слишком. Слишком... я больше не выдержу, — шепчет она.

Отрываюсь от ее киски как раз в тот момент, когда бедра дергаются от первого оргазма.

— Ты будешь слушаться меня, Вера? Ты доверишься мне?

— Конечно, — обещает она, хотя мне кажется, сейчас она готова пообещать что угодно. Член пульсирует, и я стону, прижимаясь к ее складкам.

— Хорошая девочка. Такая хорошая девочка. Кончи папочке на язык, Вера.

Она кричит от второго оргазма. Отпускаю член и переворачиваю ее на живот. Ее запястья, все еще связанные, упираются в кровать перед ней, пока раздвигаю ноги и приставляю головку члена ко входу киски.

— Марков, — хнычет она. — Я хочу, чтобы ты был во мне.

Лбом прижимаюсь к ее спине, все еще прикрытой одеждой, влажной и горячей. Мне нравится чувствовать, как она обхватывает меня, когда вхожу в нее. Сначала двигаюсь медленно, потому что она совсем недавно лишилась девственности, и я не хочу причинить ей боль. Но когда она отвечает мне толчок за толчком, увеличиваю интенсивность. Ей нравится смесь боли и удовольствия.

Запомню.

Вонзаюсь в нее, прижимая ее тело к своему. Наслаждаюсь стонами и ощущаю, как киска обхватывает меня, словно перчатка. Чертово совершенство.

Я кончаю, моя горячая сперма извергается в нее за секунды до того, как ее поглощает собственный оргазм. Наклоняюсь и кусаю за шею, ощущая потребность попробовать ее на вкус, вобрать без остатка.

Наконец, мы приходим в себя, и я целую покрасневшее место укуса. Вера выглядит так, будто спит.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Ммм, — шепчет она. — Не могу пошевелиться, но в остальном... да, я в порядке, — она с трудом открывает один глаз. — А ты?

— Я в полном порядке, детка. Я не сдерживался, — целую ее в щеку. — Я причинил тебе боль, Вера? Тебе не больно?

— Больно? — спрашивает она, слегка улыбаясь. — Марков, ты укусил меня за шею, трахнул так сильно, что мне казалось, будто разорвешь меня на части, отшлепал, но это было... — ее голос затихает. — У меня богатый словарный запас, но сейчас не получается подобрать подходящего слова. Не могу.

Аккуратно отодвигаю волосы со лба и целую ее в щеку.

— Ты такая смелая, — говорю я честно. — Чертовски смелая. Довериться мне так... — замолкаю, потому что с удивлением обнаруживаю, что у меня перехватило дыхание.

Этот проклятый предстоящий благотворительный вечер может разрушить все. Если тетя Маркова или кто-то, кто знал его, появится... моя легенда будет раскрыта. Мне придется действовать.

Но у нас было так мало времени вместе.

Как кто-то запретный может быть так чертовски идеален для меня?

 

 

 

 

Марков лежит рядом и пальцами нежно убирает волосы с моего лица.

— Я так горжусь тобой, — он только что вымыл меня теплой мочалкой и теперь укладывает в постель. — Ты справилась так будто создана для этого.

— Создана для этого? — спрашиваю я. Мои слова звучат невнятно. — Или создана для тебя?

Как только слова слетают с моего языка, тут же жалею об этом. Его глаза становятся холодными, а лицо каменным, почти таким же, как при нашей первой встрече.

— Я не должна была… прости я…

— Не смей извиняться, — со вздохом говорит он, качая головой. — Я не сержусь на тебя. Иди сюда, малышка. Совсем нет.

Он притягивает меня к своей груди и обнимает. Слушаю биение его сердца и закрываю глаза. Никогда в жизни не чувствовала себя так безопасно.

Я читала о таких вещах в книгах. О том, как мужчины, подобные Маркову, могут быть властными, но в то же время заботливыми…

Никогда не думала, что мне понравится такое сочетание… пока не встретила его. И никогда не думала, что мне будет необходимо что-то подобное.

— Тебе нужно поесть, Вера.

— Не хочу даже шевелиться, — отвечаю, не открывая глаз.

Он ждет мгновение, продолжая обнимать, прежде чем продолжает.

— Необходимо поесть после чего-то настолько интенсивного. Ты много работаешь. Утром у нас пробежка, поэтому необходимо перекусить, хотя бы чем-то легким.

Улыбаюсь в полумраке комнаты, когда мои глаза широко открываются.

— О Боже. Окно открыто. О мой Бог. Я думала, оно закрыто.

Он вскакивает с кровати, и на одно короткое мгновение Марков выглядит так же испуганно, как и я. Это пугает еще больше. Не уверена, что видела когда-либо страх на его лице.

— Черт. Как я мог допустить такой промах? Я закрыл другие шторы и не заметил, что эта все еще открыта. Блядь.

Хотя внизу шторы видна только тонкая полоска света, это все равно слишком рискованно. Кто угодно мог нас увидеть,