Рассвет Оникса - Кейт Голден

В ЦЕЛЯХ ОЗНАКОМЛЕНИЯ! НЕ В КОММЕРЧИСКИХ ЦЕЛЯХ!

Автор: Кейт Голден

Книга: Рассвет Оникса

Серия: Священные Камни (книга 1)

Перевод и редакция: ПЕРЕВОД lenam.books (https://t.me/translationlenambooks)

Карта Эвенделла:

Глава 1

Райдер и Халден, скорее всего, были мертвы.

Я не была уверена, что заставляет меня чувствовать себя более больной — то, что я наконец признала эту правду перед самой собой, или мои ноющие, горящие легкие. Страдания последних, конечно, были вызваны сами собой — этот отрезок моей утренней пробежки всегда был самым жестоким, — но сегодня исполнился год с тех пор, как перестали приходить письма, и хотя я поклялась не думать о худшем, пока не появится причина, с эпистолярным молчанием трудно было поспорить.

Мое сердце жалобно заколотилось.

Пытаясь загнать неприятные мысли в глубины своего сознания, я сосредоточилась на том, чтобы добраться до края поляны без рвоты. Я поджала ноги, откинула локти назад и почувствовала, как моя коса ложится между лопаток, ритмично, как барабанный бой. Еще несколько футов…

Достигнув наконец простора прохладной травы, я остановилась, уперлась руками в колени и глубоко вдохнула. Здесь пахло так, как всегда пахло в Янтарном1 Королевстве утренней росой, дровами из ближайшего очага и хрустящими, земляными нотками медленно разлагающихся листьев.

Но глубокого вдоха оказалось недостаточно, чтобы зрение не затуманилось, и я рухнула спиной на землю, под тяжестью своего тела раздавив под собой листья с приятным хрустом. Поляна была усеяна ими — последними остатками зимы.

Год назад, в ночь перед тем, как все мужчины нашего города были призваны на войну за королевство, моя семья собралась на травянистом холме за нашим домом. Мы все вместе, в последний раз, наблюдали за тем, как розовый закат, словно синяк, исчезает за городом Аббингтон. Потом мы с Халденом улизнули на эту самую поляну и притворились, что он и мой брат Райдер не собираются уезжать.

Что когда-нибудь они вернутся.

На городской площади раздался звон колоколов, далекий, но достаточно отчетливый, чтобы вырвать меня из меланхоличных воспоминаний. Я потянулась, чтобы сесть, в моих спутанных волосах теперь было много листьев и веток. Я собиралась опоздать. Опять.

Кровоточащие Камни.

Вот дерьмо. Я поморщилась, вставая. Я старалась поменьше клясть девять Священных Камней, составлявших ядро континента. Мне было не так уж важно проклясть божественность творения Эвенделла, но я ненавидела эту привычку, возникшую из-за того, что выросла в Янтарном — королевстве, где Камням поклонялись наиболее благочестиво.

Я трусцой вернулась через поляну, спустилась по тропинке за нашим домиком и направилась в сторону только что проснувшегося города. Торопливо пробираясь по переулкам, где едва помещались два человека, идущие в разных направлениях, меня посетила удручающая мысль. Раньше Аббингтон действительно обладал большим шармом.

По крайней мере, в моих воспоминаниях он был очаровательным. Мощеные улицы, некогда выметенные и усыпанные уличными музыкантами и праздными торговцами, теперь были завалены мусором и заброшены. Непохожие друг на друга кирпичные здания, увитые лианами и согретые мерцающими фонарями, превратились в труху — заброшенные, сгоревшие или разрушенные, а то и все три. Это было похоже на то, как гниет сердцевина яблока, со временем становясь все менее и менее яркой, пока в один прекрасный день она просто не исчезла.

Я вздрогнула — и от этих мыслей, и от погоды. Оставалось надеяться, что прохладный воздух высушил влагу с моего лба: Нора не любила потных учеников. Толкнув скрипучую дверь, я почувствовала, как в ноздри ворвался этанол и терпкая мята. Это был мой любимый запах.

— Арвен, это ты? — позвала Нора, и ее голос эхом разнесся по коридору лазарета. — Ты опоздала. Гангрена Мистера Дойла усиливается. Он может потерять палец.

— Потерять что? — проскрипел мужской голос за занавеской.

Я бросила на Нору злобный взгляд и проскользнула внутрь импровизированной комнаты, отделенной хлопчатобумажными простынями.

Кровоточащие Камни.

Мистер Дойл, пожилой человек с залысинами, весь облик которого был сосредоточен на лбу и мочках ушей, лежал в своей кровати, бережно прижимая к себе травмированную руку, словно это был украденный десерт, который кто-то пытался у него отнять.

— Нора просто шутит, — сказала я, придвигая стул. — Это ее веселое и очень профессиональное чувство юмора. Я позабочусь о том, чтобы все пальцы остались на месте, обещаю.

Скептически хмыкнув, Мистер Дойл отпустил руку, и я принялась за работу, осторожно отдирая слои гниющей кожи.

Мой дар пульсировал в кончиках пальцев, стремясь помочь. Я не была уверена, что сегодня он мне нужен; мне нравилась кропотливая работа, а гангрена была довольно обыденным явлением.

Но я никогда не прощу себе, если нарушу обещание, данное капризному Мистеру Дойлу.

Я прикрыла одну руку другой, как будто не хотела, чтобы он видел, насколько ужасна его травма… Я очень хорошо научилась находить способы скрывать свои способности от пациентов. Мистер Дойл закрыл глаза и откинул голову назад, а я позволила мерцанию чистого света просочиться из моих пальцев, как сок из лимона.

Разлагающаяся плоть потеплела и снова покраснела, заживая на глазах.

Я была хорошим целителем. Даже отличным. У меня была твердая рука, я была спокойна под давлением и никогда не испытывала брезгливости при виде чьих-то внутренностей. Но еще я умела исцелять так, что этому нельзя было научиться. Моя сила представляла собой пульсирующий, непостоянный свет, который лился из моих рук и просачивался в других людей, распространяясь по их венам и сосудам. Я могла скрепить сломанную кость, вернуть цвет лицу, пораженному гриппом, зашить рану без иглы.

И все же это не было обычным колдовством. В моей семье не было ведьм или колдунов, а если бы и были, то когда я использовала свои способности, то не произносила заклинания, за которыми следовал шквал ветра и помех. Вместо этого мой дар просачивался из моего тела, с каждым разом истощая мою энергию и разум. Ведьмы могли творить бесконечную магию при наличии соответствующих гримуаров и наставничества. Мои способности угасали, если я слишком усердствовала, оставляя меня истощенной. Иногда требовалось несколько дней, чтобы силы полностью вернулись.

В первый раз, когда я истощила себя на особенно жестокой жертве ожогов, я подумала, что мой дар пропал навсегда — необъяснимая смесь облегчения и ужаса. Когда он наконец вернулся, я сказала себе, что благодарна. Благодарна за то, что, когда я росла, покрываясь рубцами, или у меня ломались под разными углами конечности, я могла исцелить себя прежде, чем