Превращение - Елена Усачева

Шампанское искрилось в бокале, пощелкивало пузыриками о прозрачные стенки. Как всегда в последнюю минуту уходящего года, в душе проснулось волнение. От года еще остался маленький хвостик, может, я успею что-то сделать? Самое важное, самое нужное! Несколько минут, секунд, мгновений… Задержать! Нечего ему уходить, он был так упоительно хорош! И главное — в нем был Макс. Мой прекрасный принц. Моя смертельная болезнь под названием любовь. Любовь вопреки чужим мнениям, против всех правил. Любовь к вампиру…

Я поправила свечу. Взгляд от подрагивающего огонька перешел на сидящего напротив меня Макса. Милый мой, как хорошо, что ты рядом! Порой мне не верится, что это происходит со мной. Каждое утро я начинаю новую жизнь. Жизнь с тобой.

В последние минуты уходящего года надо вспомнить все, что за этот год произошло. Но я начну свои воспоминания с октября. Холодного, промозглого октября насморочной осени. Именно тогда состоялось мое невероятное знакомство с Максом. Наши глаза встретились, кто-то как будто спустил пружину дней, и они помчались вперед на сумасшедшей скорости. Вспоминаю осень, и сердце начинает колотиться. Все, что было раньше, я не помню. Забыла. Настоящая жизнь ворвалась в меня лишь с его появлением.

те, секунды! Не уходите, минуты. Время, стой! Пускай этот год длится бесконечно, потому что в нем есть Макс!

— Примету знаешь? — осторожно спросил любимый.

— Как год встретишь, так его и проведешь, — предположила я.

— Скорее — с кем встретишь…

Он посмотрел на меня, и все вокруг поплыло, исчезло. Комната, дрожащие свечи. Я бы, наверное, уронила бокал, если бы Макс вовремя не поддержал мою руку. Прикосновение холодных пальцев вызвало озноб по телу.

— С тобой, — прошептала я, глядя на его губы. Так хотелось, чтобы он поцеловал…

Смущенно отвела взгляд, делая вид, что проверяю, не пролилось ли шампанское. Что там у нас с приметами? Новое платье, непременный салат оливье и первый день, который нужно скорее перелистнуть, как первую страницу в тетради. Писать в начале тетради — дурная примета.

Макс взял мои руки в свои, и я легла грудью на стол, чтобы быть ближе к нему.

— У вас на Новый год бьют куранты. Двенадцать раз, двенадцать секунд, за которые надо успеть загадать желание, написать его на записочке, сжечь, пепел бросить в бокал с шампанским и выпить.

Я, кажется, знаю, кто мог рассказать Максу об этом милом обычае. Среди нас всего один специалист по загадыванию желаний — юная вампирша Маринка. Причем свое желание она уже не раз озвучивала. Ей очень хочется, чтобы я поскорее куда-нибудь делась. Испарилась. Растворилась в воздухе. Растеклась молекулами по Вселенной. Но так как я не обладаю такими способностями, то остаюсь здесь. Если уж мы уедем, то вместе с Максом.

Я оглядела нашу комнату. Две кровати, между ними стол, покрытый узорным тюлем — единственное подобие скатерти, что удалось найти. На столе две свечи в подсвечниках, бутылка шампанского, глубокая миска с салатом. Одна вилка. Больше в эту ночь никто есть не собирался. Мы сидим вдвоем с Максом. Маринка весь вечер путалась под ногами и вот пропала. Я не чувствую, где она. Я не чувствую ничего. Будем отдыхать и наслаждаться покоем. За этим мы сюда и сбежали от всех. Оставили за спиной множество людей и проблем, их возмущенные крики, попытки заставить нас сделать так, как им удобно. Стали делать, как удобно нам. Первые пару дней было неуютно — одинокий деревенский дом, снежная пустыня, лес, гудящее море и никого на много километров. А потом мне даже стало нравиться. Здесь не было ни одной живой души. Совсем. Нам ниоткуда не грозила опасность. И только бесконечное море, море, море…

Сейчас в доме царила сказочная безмятежность. Макс специально выключил дизельный мотор, подающий электричество. Мне хотелось тишины, хотелось быть вместе с ним.

— На чем будем писать? — поинтересовалась я.

Обычно под бой курантов я быстро проговаривала мысленно все-все мечты, собранные за пару дней до праздника. То-то они не сбывались — оказывается, надо было записочки писать.

— Я тут кое-что подготовил…

Макс выложил передо мной пару листов белоснежной бумаги, ручки. Улыбнулся. Рассчитывает на похвалу за предусмотрительность? Ага, пока мы этот картон будем жечь, не только куранты отсчитают двенадцать — старый Новый год наступит.

Я глянула на часы. В запасе у меня было пять минут. Вечность!

— Это не годится! — отодвинула я бумагу. Где бы взять, где бы взять? Я повертелась на

месте, соображая, чем заменить плотные листы. Мне сейчас нужна была другая бумага, папиросная, тонкая, невесомая, легковоспламеняющаяся. Взгляд упал на стопку салфеток. Не очень эстетично, конечно, но с другой стороны — хоть не туалетная бумага.

— Держи!

Разделила двухслойные салфетки на прозрачные составляющие, взяла ручку. Пальцы дрогнули. Я глубоко вздохнула, прогоняя смутное ощущение тревоги. Что опять собирается произойти во внешнем мире? Кто снова намеревается нарушить мой покой?

— Не успеешь!

Вот и источник волнений явился. А я все думала, почему меня так трясет? Надеялась, что от предощущения нового и таинственного. Оказывается, из-за Маринки. С чего я решила, что праздник мы проведем без нее? Куда ж она денется!

Маринка прошла мимо кровати, включила радио, наполнив комнату заокеанским шипением и стонами. Здесь все очень плохо берет, и радио, и сотовый. Странно, что магнитофон работает. Мне казалось, батарейки в нем сели. Я снова глянула на часы. В последние минуты года люди на всей Земле успевают посмотреть на часы чаще, чем в последующие два месяца.