Магма - Олег Синицын

Этот вечер Женя провел с дочерью, наслаждаясь редким моментом. На следующее утро он вылетел в Санкт-Петербург.

* * *

12.30 по московскому времени, 29 июня, Санкт -Петербург

Самолет приземлился в аэропорту Пулково. Было половина первого дня. На метро Женя добрался до Васильевского острова, где располагался Санкт-Петербургский государственный университет.

Кузнецов вошел в здание, в котором кроме исторического факультета размещались факультет философии, военная кафедра и поликлиника № 1. На кафедре истории Древней Греции и Рима его знали – Кузнецов не один раз обращался сюда за консультациями. Кивая головой знакомым, но не здороваясь ни с кем за руку, Женя прошел в комнату с табличкой на двери «Историческая экспертиза». В этой комнате и обитал его друг – незаметный, но талантливый историк Миша Мигранов.

Кабинет Мигранова был увешан полками, на которых грудились книги по истории и археологии, проспекты музеев мира вперемешку с античной посудой, глиняными и железными статуэтками, предметами старины разных перио­дов. Мигранов обожал неразгаданные тайны истории. Он мог заниматься любой эпохой от античного мира до Второй мировой войны, лишь бы в ней была какая-нибудь загадка. Он дал свое толкование надписям на Фестском диске, разработал проект поднятия и консервации царской ладьи у южной стены пирамиды Хеопса, развил свою теорию о пользе инквизиции для Средних веков и был убежден, что знает, где искать остатки Ноева ковчега.

Они обнялись.

– Как долетел? – спросил Миша, двигая ему кресло на колесиках.

– Если честно, то я устал от этих полетов, Миша, – ответил Кузнецов, присаживаясь в кресло. – Можно я позвоню от тебя?

– Надеюсь, не международный звонок?

– Всего лишь междугородний. Мне надо позвонить в Москву.

– Ты прилетел из Москвы! Ты не мог оттуда позвонить? – со смехом спросил Мигранов.

– Так получилось, – неопределенно ответил Кузнецов, набирая код города. Миша деликатно отошел в сторону, не желая ему мешать. После пятого сигнала на другом конце провода подняли трубку:

– Замдиректора Института сейсмологии Воздвиженский.

– Михал Николаевич, это Кузнецов вас беспокоит, – произнес Женя. Мигранов посмотрел на него искоса и усмехнулся. Он знал, что разговор у Жени с замдиректора никогда не получался.

– Кузнецов? Ты откуда звонишь, Кузнецов?

– Я в Санкт-Петербурге, Михал Николаевич.

– Женя, вчера еще ты был в институте, а сейчас уже в

Питере?

– Мне пришлось срочно вылететь. Меня пригласил академик Мигранов.

– Спасибо, – сказал Миша, слушая разговор. – Не начальство, так хоть ты меня в должности повышаешь.

Женя кивком головы показал, чтобы Мигранов подошел к трубке. Миша поднял руки вверх и отрицательно замотал головой.

– Мигранов хочет сейчас с вами поговорить, Михал Николаевич, – сказал Женя и, поймав Мигранова за рукав, подтащил его к телефону и сунул в руки трубку.

– Алло, Михаил Николаевич Воздвиженский? – неожиданно басом произнес Миша. – Это Мигранов. Мы с вами встречались в...

– Казахстане, – подсказал Женя шепотом.

– ...в Казахстане. Помните?

Профессор на другом конце провода молчал. Воспользовавшись паузой, Женя прошептал:

– Он точно не помнит. В 1985 году они в большой компании сейсмологов так набрались, что он до сих пор не может без слез смотреть, как пьют другие.

– В 1985 году, – все так же басом произнес Мигранов.

– Да-да, конечно, – ответил наконец Воздвиженский. – Вас, кажется, зовут...

– Михаил, – опередил его Мигранов.

– Точно, Михаил!

– Дорогой мой, – сказал Мигранов, – мне хотелось бы побеседовать с Кузнецовым по тектонике Тихого океана. Я уверен, что мы оба найдем в этих беседах много полезного для себя.

– Да, конечно. На какой период времени вы хотите его задержать? г

Мигранов быстро прикинул в уме:

– Дней на пятнадцать.

– Это слишком много, у него стоит работа...

– Тогда хотя бы на десять.

– Хорошо. Можно я снова поговорю с Кузнецовым?

– Пожалуйста, – ответил Мигранов, протягивая трубку Жене. Кузнецов вскинул подбородок, изображая вопрос – какого еще хрена нужно этому Воздвиженскому? Мигранов недоуменно пожал плечами. Женя взял трубку и, прикрыв ладонью микрофон, спросил:

– Почему ты просил так много времени?

– Ты что, забыл? Тебя ждет Бельгия.

– Михаил Николаевич? – Женя приложил трубку к уху. Некоторое время он слушал то, что говорил заместитель директора, а затем вернул трубку на рычаг.

– Ну как? – спросил Мигранов.

– Я получил последнее предупреждение.

– Я что, не попал? – забеспокоился Мигранов. – Нет такого термина «тектоника Тихого океана»? Я, конечно, не блестящий актер, в отличие от тебя...

– Да нет, все нормально. Ты сыграл прекрасно. Ну, давай.

Миша внимательно изучил его лицо, после этого подошел к входной двери и запер ее. Затем он проследовал к дальней стене, на которой находились полки с книгами, и потянул за одну из них. Часть полок отъехала в сторону, словно дверца. За полками от посторонних глаз был спрятан сейф, в котором Миша хранил наиболее ценные вещи, переданные ему для изучения, и крохи собственных сбережений в долларах. Миша, покопавшись в кармане брюк, выудил маленький желтый ключик и отпер сейф. Он вытащил из сейфа коробку из-под ксероксной бумаги «Кимлаке» и поставил ее на небольшой столик перед Кузнецо­вым. Женя задумчиво смотрел на коробку, вертя на пальце брелок. Мигранов открыл коробку и достал из нее золотую статуэтку.

– Как видишь, я держу Иттлу в таком месте, где никто ее не найдет, – произнес Мигранов. – Можешь не волноваться за нее. Кроме меня, о статуэтке никто не знает.

Женя внимательно разглядывал фигурку, вполуха слушая Мигранова. Статуэтка изображала человека в длинных одеждах, ноги которого упирались в подставку. Человек вытянул руки вперед, словно держа что-то, но ладони его были пусты. Фигурка не была особенно искусной, черты лица выполнены в упрощенной манере, складки одежды не казались естественными. На эту статуэтку указал один

древнеегипетский текст, и Женя заинтересовался ею. Когда Кузнецов заполучил ее, он усомнился в том, что Иттла – одна из тех вещей, которые он разыскивает. Однако, не доверяя своему чутью, Женя решил перепроверить это. Он тайно перевез Иттлу из Франции в Россию и попросил Мигранова, который уже много лет помогал ему, перевести текст, выгравированный на нижней стороне подставки.

– Эту статуэтку я датирую 2065 годом до нашей эры, – произнес Миша.