Право на выбор - Рина Михеева

— Что с ней будет? — в ужасе спросила Полина, когда Райяна бросилась прочь, навстречу преследователям.

— Знаю только, что она не умрет, — ответил Верен. — И вряд ли Леяна и Отступник убьют ее, значит, надежда на освобождение останется. Останется, если мы выберемся.

Полина угрюмо кивнула, вновь обернулась сусликом и заработала лапами рядом с енотом, с отчаянием осознавая, что ей понадобится много, очень много времени, чтобы прорыть здесь нору, в которую она сможет протиснуться, не говоря о Сае. И скорость его рытья тоже оставляет желать лучшего, несмотря на явное усердие.

А как же Верен? — подумала она с внезапным обжигающим ужасом.

Но потом вспомнила, что он ворон, а ворон хоть и крупная птица, но точно пройдет там, где пройдет енот. От лап Сая земля так и летела в разные стороны, Полина то и дело оказывалась осыпана ею с головы до хвоста. Она попыталась отгребать землю в сторону, но лапки были маловаты для таких масштабных работ.

— Эй ты, поаккуратней, — прикрикнул на енота Верен и замер.

Полина мельком глянула на него, вновь сосредоточившись на своих ощущениях, которые подсказывали, что все правильно — выход должен быть где-то здесь… Чутье суслика и правда оказалось волшебным, стоило только сосредоточиться на том, чтобы найти выход… такой выход, где их не ждут враги. Здесь… он здесь… копать-копать-копать… В этом даже было какое-то совершенно незнакомое удовольствие. И лишь по краю сознания зверя скользили ледяным холодом отчаяние и боль — Райяна… Что они сделают с ней?

Верен мучительно искал другой способ. Он же должен быть. Такой, чтобы уйти всем, не бросать Райяну. Но не видел его. Было бы легче пойти с ней, встать плечом к плечу… Это легче, чем знать, что она жертвует собой, возможно обрекая себя на что-то ужасное, а он спасает себя — такой ценой. Но рядом Полина. Райяна права — он не может оставить Полину одну.

И вскрыть выход — Тайра сказала, что он сможет это сделать. Значит, Полина не сможет? Тогда все лишается смысла и попадутся все. Стиснув зубы, он заставил себя не думать об этом больше. Не сейчас. Раз способ уйти всем не найден, продолжать обдумывать это и предаваться угрызениям совести бесполезно. Значит, надо помочь Полине.

Муфра говорила, что у него много ипостасей… Каким же дураком он был. Не желал ничего менять, не желал быть никем иным — только медведем, как отец. И теперь даже не знает, на что способен. Собраться. Собраться и представить… Копать… он должен копать… кто умеет копать? Нет. Это не тот способ. Не разум может ему помочь, а инстинкт.

Представить… как копает, он копает… ему нужно копать… Знакомое ощущение накрыло с головой — тело его будто на миг растворилось в пространстве, а потом снова собралось из мельчайших частиц, сгустилось и возникло. Он не медлил ни секунды, не понял даже, кем стал, ощущая главное — это тело рождено, чтобы копать.

Барсук с угрюмым ворчанием оттеснил в сторону енота, и его лапы с тупыми когтями, самой природой предназначенные для рытья, вгрызлись в податливую, хотя и плотно утрамбованную землю. Енот бестолково тыкался где-то сбоку.

— Отгребай землю, — мысленно рявкнул Верен, и, судя по всему, Сай услышал и понял.

Барсук рыл с таким остервенением, с такой скоростью, что енот и суслик едва за ним успевали. И когда его лапы встретили пустоту, они еще несколько мгновений продолжали копать, перемалывая воздух. Наконец он осознал, что рыть больше нечего, и вывалился из норы.

Следом за ним, пыхтя и еле протискиваясь, пробирался енот, и Верен не смог удержаться — от души цапнул его за ухо. Не за прошлые делишки, нет. А за то, что этот трусливый мерзавец оттеснил Полину, спеша спасти свою красивую шкурку. Енот обиженно взвизгнул и отскочил в сторону.

Следом наконец-то показался суслик, которому не составляло труда передвигаться по проходу, прорытому барсуком. Даже в этом виде и засыпанная землей от макушки до лап, Полина выглядела изящной, хрупкой, трогательной… Ее хотелось прижать к груди и унести на край света, укрыть ото всех невзгод, чтобы даже тень печали или страха не касалась ее. А он… ничтожество, раз не способен на это.

Зачем его сила? Что она может дать ей? Холодная и страшная сила. Он не решился пустить ее в ход против тех, кто преследовал их. Не решился. Боялся не справиться. Тем более, что там в любой момент мог оказаться сам Отступник, против него ему сейчас точно не выстоять. Цена ошибки слишком высока. Райяна расплатилась собой. А ему пришлось бы платить Полиной.

Верен встряхнулся. Полина и Сай тоже пытались привести себя в порядок, отряхивая землю, хотя особой необходимости в этом не было — при обороте грязь исчезала. Распрямившись уже человеком, Верен осмотрелся, пытаясь понять, где они оказались. Перед ними лежал туннель, который кто-то перекрыл той самой насыпью, что осталась у них позади. Кто, зачем и как? Сейчас это было неважно, сейчас имел значение только путь к свободе. Верен подхватил суслика на руки и побежал вперед. Енот спешил следом. Фея улетела вперед и тут же вернулась.

— Что там? — ощущая холодное дыхание отчаяния, спросил Верен.

— Там… — желтый шарик замерцал испуганно. — Там…

— Что? — рявкнул ворон, останавливаясь. — Враги? Тупик?

— Нет… Там… Печать смерти…

Верен ничего больше не сказал и не спросил, он ворвался в небольшой зал, из которого был только один выход, не считая того, что остался за спиной, и выход этот действительно преграждала магическая печать. Суслик у него на руках тревожно свистнул, прижимаясь к его груди. На сердце стало теплее. Он справится, он со всем справится. А с этим — уж точно. Теперь ему есть, ради чего. Ради кого.

— Не бойся, — шепнул он Полине, бережно опуская трогательную зверюшку на пол. — Это просто… Печать Лориша.

— Бога Смерти, — угрюмо сказал енот, уже обернувшийся человеком.

Полина тоже перекинулась и замерла, рассматривая то, что преградило им путь. Поперек выхода протянулась серебряная паутинка — редкие тончайшие нити, чуть блестевшие, хотя здесь было почти совсем темно — клочья пепельников по стенам тускло мерцали лиловым и багряным.

Паутинка светилась собственным светом — потусторонним, манящим… А самое главное находилось в ее центре — сгусток бархатной черноты, как небо самой темной ночью, как… Нет, не было в мире живых такой абсолютной темноты, она завораживала, парализуя волю, притягивала к себе, заставляла смотреть-смотреть-смотреть… пока разум не перестанет воспринимать чтобы то ни было еще, а ноги сами не понесут вперед… и руки сами протянутся… Разве можно устоять? Совершенная темнота — это и есть истинное совершенство, которого не понять тому, кто никогда его не видел. Полина сделала шаг вперед, и Сай тоже. Даже фея завороженно подлетела поближе.