Астарта. Предназначение. Книга 3 - Ольга Белышева

черта. Его согбенная фигура окутывала тень, как плащ. Седые волосы, глубокие морщины, тяжелый посох в руках — он выглядел как воплощение древности, как отголосок мира, который уже давно канул в Лету.

— Это был единственный выход, чтобы вы спасли этот мир, — произнес Черныш, его голос стал ровным, но в нем звучала усталость, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Голанда была паразитом, черпавшим из этого мира силу. Она истощила его, подорвала корни, оставила безжизненным и слабым. А потом стала реальной… и устремила свой взор дальше.

Его слова, как камни, падали в тишину, оставляя за собой гулкое эхо. Каждое из них отзывалось во мне странным, почти болезненным осознанием. Казалось, что правда, которую я так долго избегала, наконец догнала меня и обрушилась тяжестью на плечи.

— Лили было не до этого мирка, — продолжил старик, словно говоря больше самому себе, чем мне. Его взгляд потускнел, а голос стал задумчивым. — Она даже не поняла, что ей подарила мать.

Я нахмурилась, чувствуя, как что-то внутри меня дрогнуло. Лили… Голанда… мать? Слова Черныша звучали загадочно, но за ними определенно скрывалось нечто большее. Детали начали складываться в картину, но она все еще оставалась неполной.

Я удивленно приподняла брови, мой взгляд впился в его лицо, пытаясь уловить скрытые смыслы в его словах.

— И что же она ей подарила? — мой голос прозвучал почти шепотом, но даже в этой тишине он разлетелся, словно эхо, обретая странную тяжесть.

Черныш чуть прищурил глаза, а затем, склонив голову, ответил с легкой, почти насмешливой улыбкой:

— Мир, полный магии.

Его слова звучали просто, но каждая буква словно врезалась в пространство, оставляя за собой глухой след.

— Я — привратник этого мира. В образе черта я только потому, что, как видишь, этот мир отражает твое окружение, — продолжил он, улыбнувшись шире, но в улыбке сквозило что-то большее — серьезность, почти боль. — Лили видела его как кусок ада, который ей «подарила» мать. Это место должно было стать убежищем, где она могла бы спрятаться в случае опасности. Ты сама подумай: что еще она могла ожидать от своей матери?

Я сжала руки в кулаки, пытаясь найти ответы в его словах. Гнев закипал где-то глубоко внутри.

— Она ожидала заботы, любви, а не… — мои слова застряли в горле, и я ненадолго замолчала, подбирая их. — Не этого. Не мира, который выглядит как кошмар.

Седовласый старик, тяжело вздохнул и сильнее оперся на свой посох. Его взгляд был усталым, но в нем читалась мудрость, накопленная за века.

— Она не понимала, что мать дала ей не просто мир, а возможность, — произнес он с тихой, но твердой интонацией. Его голос звучал как эхо древних истин, которые дожили до наших времен. — Возможность создать что-то новое, исправить ошибки, которые совершила сама Голанда. Но Лили была слишком молода, слишком наивна, чтобы это осознать.

Я почувствовала, как внутри меня что-то дрогнуло.

— И мир подстроился под ее ожидания, — продолжил старик, его голос набирал силу с каждым словом, будто он объяснял мне что-то очевидное, но невероятно важное. — Он стал таким, каким она его видела в своих страхах и сомнениях. Голанда — это воплощение той, кто, по ее мнению, должна была править этим миром, создавая ей конкуренцию и постоянную борьбу.

Он сделал паузу.

— Монстры появились, чтобы она чувствовала себя «дома», чтобы ее не слишком увлекал мир Лураписа, — продолжал он, пристально глядя на меня. — Она приходила сюда, пытаясь принять этот мир, но не понимала главного: свой дом ты строишь сам.

Старик поднял посох, и его голос прозвучал на удивление мягко, почти ласково:

— И он не такой, каким его хотят видеть другие, а такой, каким хочешь видеть его ты.

Эти слова эхом разлились внутри меня, пробуждая странное, но теплое чувство… надежды? Или, может быть, осознания?

Еще секунда — и, казалось, мой пазл вот-вот сложится. Я начала чувствовать, что наконец понимаю, что здесь произошло, что все это значит.

Он опять сделал паузу, словно хотел, чтобы я уловила всю глубину его слов, прежде чем продолжить:

— Твой мир — это отражение твоей сущности. Он формируется из твоих мыслей, страхов, привычек, искаженных интерпретаций и хаотичного сознания.

Я вслушивалась в каждое слово.

— То есть, я вижу тебя сейчас таким, какой ты есть? — начала я, но тут же запнулась, пытаясь осмыслить услышанное. — Для Лили ты был чертом с рогами, а для меня… мудрым старцем?

Мои слова звучали неуверенно, будто я пыталась на ощупь найти правильный путь в этом лабиринте. Я прищурилась, словно пыталась разглядеть за его обликом что-то большее, что-то, что скрывалось за этой иллюзией.

— Нет, — ответил он с легкой, лукавой улыбкой. — Ты видишь меня таким, каким, по твоему мнению, должен быть «добрый и умный привратник этого мира».

Его слова пробили меня насквозь. Я вдруг задумалась, что же на самом деле я вижу перед собой. Черныша? Привратника? Или, возможно, отражение своих собственных представлений о том, кто мог бы мне помочь?

Я нахмурилась, чувствуя, как мои мысли окончательно спутались в какой-то непонятный клубок.

— Ничего не поняла, — пробормотала я, с трудом подбирая слова. — Ты хочешь сказать, что все это… все, что я вижу, — это просто отражение? — наконец спросила я, собравшись с силами. Мой голос прозвучал тише, чем я ожидала, почти шепотом.

— Именно так, — кивнул он, и в его глазах мелькнул мимолетный блеск, как будто он был доволен моим вопросом. — Этот мир — не просто место. Это отражение тех, кто находит в нем убежище. Голанда, Лили, ты… Все вы оставляете здесь отпечаток своей сущности. Этот мир формируется из ваших страхов, надежд, ожиданий. Он впитывает все, что вы приносите с собой.

Его слова звучали просто, но их смысл казался бездонным. Я молча смотрела на него, чувствуя, как в душе зарождается странная смесь смятения и озарения.

Я молчала, чувствуя, как его слова медленно проникали в мой разум. Они звучали чуждо, но в то же время порождали странное чувство узнавания, будто я уже знала это, но боялась признать.

— Подарок матери, — продолжил он. Его голос стал мягче, но в нем по-прежнему звучала глубокая убежденность. — Лилит хотела, чтобы дочь стала тем, кем захочет. Чтобы она была свободна от системы Лурапис,