Дом для демиурга Том 2: Pеальность сердца - Kriptilia

ладони силой моей, каждый - от крови моей, от первого племени, которому я дал жизнь. Оберегало их мое серебро, вело в пути, защищало и укрепляло. Пусть не я, а вставший на место мое сизоглазый лжец сплетал нити. Мне послужат они.

Только мне.

Пусть кровь двоих нечиста, мое серебро возьмет верх над примесью золота. Пеной вскипит чужеродное, прольется вовне, ибо они - мои.

Вот - верный из верных, сам призвавший меня, сам готовый служить мне. Самый дорогой из всех, самый ценный, ибо ведет его не память крови, а справедливость. Предательством наказал он предателей, отвернулся от них, и нет у меня слуги вернее.

И вот - двое других, чьи судьбы с ними сплетены неразрывно, идут рядом. Те, чьей силы не хватает...

...я тянусь к ним, тянусь - и понимаю, что нет у меня рук, нет оружия, нити ускользают, бьюсь об заслон, рыбой о твердь, птицей о стекло...

- Видишь, брат мой? Они близко, совсем близко. Но пока еще недостижимы. Смотри же!

Шаг, другой - переплетение времен со случайностями, петли неизбежности захватывают обоих, словно аркан, швыряют на алтари, под нож верных мне: и вот полна до краев чаша!

Рвусь из последних сил, стремлюсь утолить свою жажду: близко, близко, до чего же близко, и алчет вся моя суть последнего глотка. Так путник в пустыне тянется к каплям росы, так готов он убить себя в броске к оазису, что видит в мираже - ради влаги, что напитает пересохшее горло. Любого из них достаточно мне, чтобы восстать в полной силе, а дверь, запечатанная, казалось, навсегда, стала не прочнее березовой коры...

Ускользает миражом видение, оставляя меня корчиться от жажды.

- Один шаг, брат мой Фреорн. Остался лишь один шаг. Дай мне сделать его, подожди.

Океан видения выбрасывает меня на пустой берег. Белый песок от горизонта до горизонта, и вдали вздымаются горы, вечные горы моего замка, ибо сам он - и море, и горы, и каменные стены, и дождь за ними, дождь повсюду, ледяной, обжигающий каплями щеки.

Беспечальность, имя-насмешка, сладость, обернувшаяся горечью, замок, чье истинное имя - Преддверье; оболочка, облекающая Триаду, созданную мной, мое единственное прибежище. Чтобы разорвать эту вуаль, словно рубаху на невесте, мне недостает силы.

Ласковые руки - нежнее возлюбленной, легче, чем у друга - касаются моего лица, отирают холодные капли. Сладость его касаний страшнее отравы, ибо опять я запутаюсь в паутине лжи, поверю, позволю себя обмануть - и себе обмануться, допущу к себе, в себя его утешение, как уже нахлебался досыта, допьяна, до невозможности сделать вдох, его видений, в которых не отличишь истину от пленительнейшей из иллюзий.

- Веришь ли ты, брат мой, сам все увидев? Лучшие, вернейшие из твоих слуг уже поднимаются к двери. Наготове нож, подставлена чаша. Скоро ты утолишь свою жажду.

Верю ли я? Верю ли я лгущему там, где нет места лжи, обманывающему там, где нет обмана? В слиянии разумов, в объединении душ умеющему утаить свои замыслы, в тенях спрятать свет, на свету - тьму...

- Я верю тебе.

Ибо сфера силы - в его руках, и нити судеб - на его пальцах, что же еще остается мне?

- Как я рад, госпожа моя, что вы нашли для меня час именно сегодня, - герцог Скоринг с поклоном поцеловал протянутые ему руки. - Не буду утруждать вас просьбой выйти в сад, жара нынче превзошла себя...

- Я люблю тепло, - улыбнулась Кларисса. - Давайте выйдем в сад. Нет-нет, через переходы слишком долго, а сад - вот он!

Хозяину не нужно было объяснять дважды - он поднял деревянную створу окна, первым переступил через невысокий подоконник, потом перегнулся внутрь комнаты и, приподняв Клариссу за талию, перенес наружу.

- Вы авантюристка, госпожа моя... К счастью, нас никто не увидит.

- Я авантюристка, - кивнула она. - Ваша репутация висит на волоске.

- Если бы только репутация, - господин герцог-регент опустился на небольшую кованую скамеечку, Кларисса осталась стоять: ей не нравилось смотреть на собеседника снизу вверх, и еще во вторую встречу она объяснила, что не следует ее усаживать рядом.

"Желание дамы выше правил этикета", - развел тогда руками регент.

- Что же, кроме репутации, грозит пошатнуться?

- Неважно, - отмахнулся Скоринг, потом запрокинул голову - то ли на раскаленное добела небо смотрел, то ли на стоявшую перед ним женщину. - Кларисса, вы мне посланы свыше. Только рядом с вами я нахожу покой.

Женщина негромко расхохоталась, обвела взглядом отгороженный высокими решетками заповедный уголок дворцового сада. В темной зелени оплетавших решетки вьюнков и виноградных лоз поблескивало золото - шитье мундиров королевских гвардейцев, охранявших сад, но они были снаружи и достаточно далеко, чтобы видеть, но не слышать. Сад густо зарос цветами, вперемешку дикими и теми, что по весне высадили садовники. В тени за скамейкой вовсю перла в рост наглая жирная крапива. Камни в крошечном прудике были покрыты темным осклизлым налетом, а ряска почти покрыла собой воду.

Все это нравилось Клариссе куда больше выхоленных и подстриженных парковых аллей. Если не замечать караульных, легко поверить, что сад давно заброшен, пуст и на многие мили вокруг нет ни одной живой души.

Госпожа Эйма протянула руку и поправила чуть сдвинувшийся с места белый бант на шее у собеседника. Бело-синее с золотым шитьем платье, по новой моде узкое и с жесткими линиями, сидело на Скоринге как мундир. На нем любое одеяние, даже охотничий костюм из тонкой замши, казалось мундиром гвардейца - пятнадцать лет службы в Западной армии въелись в плоть и кровь.

- Благодарю. Один совет только что кончился, другой начнется в пять. Кларисса, я назначил вашего супруга наместником Къелы.

- Мудрое решение, господин герцог-регент. Благодарю вас! - шуточный реверанс.

- Что бы ни говорили об этом в столице, это не ради ваших прекрасных глаз, - слегка улыбнулся светловолосый мужчина. - Пусть говорят, что я захотел удалить вашего супруга от двора. Это к лучшему. Но вы знаете причину.

- Знаю, - кивнула Кларисса. - Хельги сумеет умиротворить Къелу. Вы так и не нашли Керо?

- Нет, - поморщился Скоринг. -