Змеиный крест - Энни Вилкс

просто смогла уйти вперед, забыв об этом кошмаре. Образ был таким притягательным и приятным, что Алана удивилась, почему Келлан не ударил ее, и тут же получила ответ на невысказанный вопрос.

— Я больше не могу услышать, о чем ты думаешь, тут все уже иначе, — усмехнулся Келлан. — Воспользуешься этим?

Будто держащие ее грудь клещи разжались. Алана не стала уточнять, что изменилось. Вместо этого она, давя отчаяние и бешенство в груди, сжала виски руками.

— Если ты сделаешь это еще раз, я не прощу тебя, Келлан, — сказала она прямо ему в лицо, надеясь, что он услышит. — Никогда. В каком бы состоянии ты ни был.

— И что же ты сделаешь? — спросил Келлан, поднимаясь. — Мы совсем рядом. Скоро ты все забудешь.

«…Когда ты позовешь меня, я услышу».

Каким же счастьем было просто мыслить!

Как же ей хотелось его позвать!

Если Келлан поймет, за чьей помощью она готова обратиться, то убьет ее, и даже если черный герцог не шутил, и даже если он попытается помочь, то просто не успеет: Келлан был здесь, на расстоянии вытянутой руки, а Даор Карион, судя по тому, что рассказывал Келлан, не мог воспользоваться порталом. Да и разве существовали такие заговоры, чтобы он услышал ее на подобном расстоянии?

Алана несколько секунд обдумывала, что могло бы произойти, если бы черный герцог появился рядом с ними. Смущаясь, вспомнила, как охотно он объявил, что она под его защитой, и как между ним и Келланом дрожал от напряжения воздух. И разлившегося кровью мужчину, занесшего руку… Нет, даже сейчас она бы не позвала его. «Даор Карион мог бы просто убить Келлана, раз уж никто в Приюте не узнает об этом, — со страхом поняла она. — Что бы Келлан ни сделал в своем помутнении, если я стану причиной его смерти, то никогда не прощу себя».

Теперь Келлан шел впереди, прямо сквозь голые ветви, будто мог видеть в темноте. Холодное предрассветное время, черное, как изначальная Тьма, окутывало их. Будто воздушного коридора было мало, Келлан последний час крепко держал Алану за левую руку, и, как она ни дергала запястье, делая вид, что просто поскальзывается, его жесткие, как тиски, пальцы все никак не ослабляли хватку. Кустарники цеплялись за ее юбку, царапали ноги, а углубления в уже неживом мшистом покрове то и дело ловили ступни — так, что она боялась вывихнуть лодыжку. Тканые туфли совсем промокли, и пальцы ног заледенели, несмотря на быстрый шаг. Алана старалась подгибать их при каждом движении стопы, чтобы прогонять кровь, но последний час не помогало и это.

Келлан больше не замечал, что ей холодно. Он не укутывал ее в шаль, как когда-то в другой жизни, не помогал перебраться через поваленные стволы, как еще утром, — лишь угрюмо шел вперед, изредка прямо на ходу творя безмолвные заговоры, не оборачиваясь, ведя ее за собой с какой-то мрачной решимостью. Келлан больше не замечал, что ей больно, что она вскрикивает, пробираясь через заросли можжевельника и путаясь в остролисте, что спотыкается, что дыхание ее давно сбилось. Келлан не уставал, шипы не оставляли на нем следов. И Келлан, конечно, не слышал обращенной к нему мольбы, как не слышал и просьбы передохнуть. Алана вообще сомневалась, понимает ли он, что происходит. Вперед его гнало безумие.

— Если ты не объяснишь мне, куда меня тащишь, я позову черного герцога!

Это были запретные слова, Алана знала это. Ей было почти плевать на последствия, настолько хотелось прервать бессмысленный бег и остановить Келлана — хоть ревностью, хоть яростью. Она рванула руку так, что кожу на запястье обожгло, а сустав заныл.

И Келлан остановился.

В темноте она почти не разглядела его лица — лишь повернувшееся к ней белое пятно с черными провалами глаз. Келлан сделал шаг, сокращая расстояние между ними, и Алана поняла, что сейчас произойдет что-то немыслимое. Она снова попыталась освободиться, раздался тихий хруст, и Алана вскрикнула от резкой боли, пронзившей ладонь и пальцы.

— Зови.

Его голос был похож на опускающуюся могильную плиту.

— Келлан… — Алана собрала остатки решимости и подошла к нему вплотную, а потом свободную правую руку положила ему на грудь. — Я люблю тебя, — выдавила она из себя, и не успели эти слова сорваться с ее губ, как Алана поняла, какой ошибкой они были.

— Врешь, — будто ударил ее наотмашь Келлан. — Но это не важно. Позови его, чтобы увидеть, что никто не придет.

— Я надеюсь, мне не придется, — запоздало пошла на попятную Алана, уже понимая, что Келлан прав. И что сейчас она своими руками сломала остатки собственных шансов пережить эту ледяную ночь.

Они стояли друг напротив друга, и Келлан продолжал сжимать ее левое, пульсирующее болью запястье. Ветер завывал где-то наверху, в верхушках кедров, тихий скрип потревоженных деревьев походил на стон. Алана была готова поклясться, что изо рта валит пар, хоть и не видела его. Мир остановился. Ничего не существовало, кроме этого заостренного лица напротив, и ничто не было важным.

— Убьешь меня теперь? — спросила Алана, пытаясь не поддаваться отчаянию. — Келлан, ты же знаешь: ты не в себе. Просто отпусти меня, прошу тебя. Пожалуйста. Ты убьешь меня, если не отпустишь сейчас же. Сам же знаешь.

Голос дрожал. Алане почти хотелось сдаться и сжаться в комочек, ожидая удара, но вместо этого она расправила плечи, глубоко вдохнула обжегший ее холодом воздух и погладила Келлана по груди так же осторожно, как гладила бы дикого барса.

Тиски разомкнулись, и от неожиданности Алана чуть осела в траву, но тут же восстановила равновесие. Она неуверенно сделала два шага назад, не сводя с Келлана глаз, ожидая.

— Уходи туда, — проговорил Келлан так, будто каждое слово жгло его изнутри. Алана проследила за его рукой: там, где-то над елями, едва заметно начинало светлеть небо. — Надень амулет. Спрячься. Если почувствуешь, что проходишь какую-то преграду, беги так далеко, как сможешь, — это поисковая сеть. Они ищут тебя. Я не выдам, обещаю.

Алана сжала знакомые чешуйчатые спины онемевшей от холода рукой и, повинуясь, накинула цепочку на шею. Тут же на мысли опустилось блаженное спокойствие, и Алана с внезапной четкостью осознала: то, что она принимала за тишину, было нарастающим гулом.

— Останься в пещерах, — продолжал Келлан. — Я вернусь за тобой, и мы вместе пройдем перерождение.

Алана пыталась что-то сказать, но не могла. Еще один шажок назад. Еще один — вбок, чтобы понять, что коридор исчез. Еще один. Еще.

Алана бросилась вперед, не разбирая дороги, сквозь мокрые ветки, сквозь заросли колючек. Ей показалось, что ее всю обволокла теплая вода, но