Незримое пламя - Сергей Алексеевич Евтушенко

— Я не хотел… Просто услышал, и… — неловко начал оправдываться я. Мало ли почему человек уходит ночью поплакать?

— Рон погиб, — тихо сказала она, всхлипнув в последний раз и поднимаясь на ноги. — Дея ему сто раз запрещала ночные вылазки. Сегодня специально напоминала. Но он всё равно попёрся. Хотел извиниться передо мной, выбить что-нибудь редкое. Дурак.

— Выбить, — растерянным эхом отозвался я. — Из кого?

— Здесь же глушь, мобов пруд-пруди. Мы уровня три подняли, когда впервые сюда пришли. Скорее всего он решил почистить логово гулей и не рассчитал.

Я, наверное, всё ещё выглядел достаточно недоумевающим, потому что Мила вздохнула и пояснила дальше:

— Гули. Трупоеды. Разброс левлов — от четвёртого до двенадцатого. Не встречал?

— Не. Только зомби, скелетов и одно умертвие.

— Гули — не нежить, они с ней не ладят… Плодятся как крысы, очень удобные для кача и лута. Когда ты в партии, разумеется, а не лезешь один, — зло добавила она после паузы, вытирая злые слёзы и собирая с земли снаряжение.

— А как ты… ну…

— Как узнала? У нас что-то вроде связи. Юки считает, что это очень романтично, мол, истинная любовь. Но Дея говорит, что раз мы с Роном столько ходили вдвоём, то система записала нас в отдельную «партию». Один умирает — у второго… обрывается изнутри. Ни с чем не перепутаешь.

— Он сэйвился? — спросил я, мотнув головой на гарнизон.

— Да, — вяло сказала Мила. — Мы одновременно перенесли точку.

— Тогда просто подождём пару часов, и дочистим гулей толпой? — предложил я. На первый взгляд ситуация выглядела не так плохо, скорее как небольшая неприятность. Я не стал спрашивать, из-за чего тут было плакать, ведь в отличие от меня у ребят не было обучающих ботов, скрашивающих им одиночество и теряющих память при каждом перерождении. Вообще никаких ботов не было.

Мила бросила на меня странный взгляд.

— Он реснется минут через десять.

Ладно, это что-то новое. Один я такой тормоз, раз мне на перерождение требуется порядка четырёх часов?

В первый раз за полтора месяца игры я наблюдал, как возвращается к жизни другой игрок. Что, в общем-то, неудивительно — других игроков я встретил дней десять назад, а до этого подсмотреть собственное возрождение возможность отсутствовала. Разве что можно было попросить описать процесс Эми, Маэстуса или других посвящённых в мой секрет неписей, но как-то было немного не до того.

Отряд собрался вокруг койки Ронана — согласно инструкциям Деи, каждый из нас разместил свою точку на месте отдыха. Традиционно и удобно, что сказать, по заветам классических РПГ. Жаль только местные «кровати» больше напоминали скверно отёсанные брёвна без малейших признаков постельного белья. Никогда бы не подумал, что я начну тосковать по шкурам из «Рыжего вепря» и крохотной, но всё-таки своей комнате… Зато здесь я был среди своих и в безопасности. Относительной безопасности.

— Все, кроме Уилла — назад, — спокойно скомандовала Дея. — Вы знаете протокол.

Я лично никакого «протокола» не знал, но повиновался вместе с остальными. Дея также отступила. Хмурый и сонный Уилл потянулся и зевнул во весь рот, вызвав ответные зевки с «задних рядов». Меня не отпускало странное чувство, будто я в какой-то момент пропустил объяснение происходящего, или же и без него должен был понимать контекст ситуации. Если бы не расслабленное поведение Уилла, всё это бы напоминало какой-то ритуал. Но ведь для возрождения не требовалось присутствие и пристальное внимание других игроков — иначе бы я так и остался лежать на дне кратера.

— Я что-то пропустил? — шёпотом спросил я стоящую по мою левую руку Юки. — Зачем такая церемония?

Она неопределённо пожала плечами и хотела что-то ответить, но не успела. Воздух в казармах словно задрожал, резко пахнуло озоном. К кровати Ронана начали слетаться сиреневые искры, сворачиваясь в ослепительно-яркое сияние. Через несколько секунд свет приобрёл форму человеческого тела. Через минуту мне пришлось закрыть глаза, чтобы уберечь сетчатку — и вовремя, поскольку последующая вспышка могла бы поспорить с эффектом световой гранаты. Кажется, примерно так Маэстус описывал один из начальных огненных спеллов… Неужели и я каждый раз так респился? Как меня при этом не обнаруживали?

— Какого хрена здесь происходит? — голос Ронана вполне ожидаемо звучал недовольно, но также в нём проскакивали неожиданные нотки. Искреннее удивление. Страх.

— Где я?! — он не притворялся. Я приоткрыл глаза — на лице нашего мародёра, обычно лучащегося уверенностью, сейчас прослеживалась настоящая паника. Теперь и мне захотелось начать спрашивать, что здесь происходит — но тут ситуацию под контроль взял Уилл.

— Рон, братишка, — сказал он успокаивающе, положив другу руку на плечо. — Всё в порядке. Ты среди своих, окей?

— Я… Уилл, мы что, снова нажрались и отправились в поход? Я вообще не помню, как собирался, и…

— Нет, нет, ты как стёклышко уже почти три месяца, — хохотнул Уилл. Учитывая то, что вкус здешней пищи почти не чувствовался, по-видимому, напиться в «Аниме» игрокам также было невозможно. — И я бы сказал, что это чудо, но абсолютно от тебя не зависело.

— Я бы запомнил, если бы кодировался, — буркнул Ронан, ожесточённо потирая виски. — Всё равно что вазэктомию сделать. А эти чё стоят? — по-видимому, грубоватый комментарий относился к нам.

— Я же говорю, тут все свои, — сказал Уилл. — И если уж на то пошло, давай я с кое-кем тебя познакомлю.

Мила молча шагнула вперёд. Усталая, с опухшими от слёз глазами, одетая в видавшую виды кольчугу, покрытая дорожной пылью… Но её красота всё равно чуть ли не ослепляла. Ронан уставился на неё как на богиню, сошедшую с небес к скромному верующему.

— Ми…ла? — вырвалось у него нечто среднее между шёпотом и хрипом. Она кивнула и села на кровать, взяв его за руку.

— Вспоминай, глупый, — ласково сказала она. — И не смей больше меня так пугать.

Гуль седьмого уровня был, пожалуй, самым уродливым созданием, которое я встречал в «Аниме», опережая и зомби, и мантикору, и даже муравьиного льва. Кожа цвета старого гноя болезненно-плотно обтягивала костлявое гуманоидное тело, гениталии которого не были прикрыты даже набедренной повязкой. На абсолютно лысой голове красовались два крохотных чёрных глаза, едва различимые точки ноздрей и несоразмерно здоровенная