Проведи меня через туман. Летопись первая: Велесовы святки - Штефан

— Давай же, бежим, он нас догонит!

Мирослава припустила следом, тяжело дыша и периодически оглядываясь назад, безуспешно пытаясь увидеть того, о ком говорит ее спутник. Парень, заметив, что чемодан «напарницы по несчастью» затрудняет их бегство, легко подхватил его одной рукой.

— Эй, подожди… ой… от кого мы бежим? — спотыкаясь и задыхаясь от нехватки воздуха, по слогам кричала Мирослава.

— Да от лешего же! Если попадемся ему, он нас точно дальше от школы уведет, тогда опоздаем и все, кирдык! Останется только к моему батеньке идти на поклон и пятую точку для ремня подставлять!

Но, как бы парнишка не хотел бежать без остановки, спустя некоторое время дыхалка его все же подвела. Он, пытаясь отдышаться, опустил чемоданы на землю и оперся ладонями о колени, выравнивая дыхание.

Сделав тяжелый вздох, паренек выпрямился и протянул руку своей спутнице, остановив взгляд своих черных, как ночь, глаз на ее, как говорила бабушка: па’зорьи глазищи{?}[пазори — северное сияние]. Она уже ожидала какого-то комментария о них от нового знакомого, но тот просто улыбнулся кривоватой улыбкой, будто у него болели зубы.

— Яромир.

— Мирослава, — пожала в ответ руку девочка, изумляясь такому редкому мужскому имени. Глаза парня были такими темными, что в лесном полу-мраке казались черными. Такими же были и его слегка волнистые, отпущенные чуть ниже ушей волосы. Правильные и острые черты лица и проницательные глаза под густыми черными бровями заставили Мирославу смутиться, хотя парень казался настроенным доброжелательно.

— Вот вы где! Еле угнался за вами, ребятки! — из-за ближайшего куста, сливаясь с ним же, вышло нечто, кутаясь в туманной дымке.

Мирослава, завизжав от испуга, тем самым еще больше испугав и Яромира, подскочила на месте. Все еще держа за руку в рукопожатии парня, ринулась ближе к нему, застыв в объятиях, словно они были старыми приятелями.

— Тьфу-ты ну-ты! Что ни день поступления, то обязательно что-нибудь учу-дять! Кто-то крестом крестить вздумаеть, кто святой водой поливаеть, кто в обмороки падаеть. Не леший я, а чащеброд! Да и имя у меня есть, Бором меня величать. А леший — брат мой. В семье не без… Ну вы и сами знаете, — вздохнул лесной житель после долгой речи.

Выйдя из тени деревьев, Бор встал на тропке, освещаемой тусклыми лучами утреннего солнца. В длинной седой бороде и отросших волосах запутались листья, соломенная шляпа съехала на спину, держась за шею на тонкой веревочке. Стоял он в лаптях, длинная рубаха была подвязана сплетенным из трав поясом.

— Да что ж это такое, не наврежу я вам, говорю же! — вздохнул Бор.

Ребята, все это время стоявшие в обнимку, резко друг от друга отпрянули.

— Ну и напугал ты нас, дедушка Бор! — разорвал тишину Яромир и, слегка поклонившись ему, спросил. — Где штаны-то потерял?

Мирослава хихикнула, оглядев Бора и заметив, что рубаха доходила до колен, а из-под нее виднелись тонкие, но довольно волосатые седые ножки.

— Я удивлен, что вы и сами штаны не потеряли, пока от меня удирали, — не остался в долгу старичок.

— Штаны-то на месте, но сухие ли они, это еще надо выяснить, — не удержалась от шутки над самой собой Мирослава, а через мгновение все втроем уже дружно смеялись над абсурдностью ситуации.

Отдышавшись и вытерев слезы, подростки представились Бору и разрешили ему себя проводить к школе.

— Пойдемте-ка, проведу вас через туман, так и быть.

Оказалось, что идти оставалось совсем недолго, буквально через несколько минут они уже стали замечать, как редеет лес, и вскоре вышли к огромной скале, насчитывавшей около семи хребтов, даже в начале осени покрытых снежным покровом. Здесь было прохладно, да и в лесу зелеными были только дубы, елки и сосны.

Деревья, облачаемые природой по весне в зеленые листья, уже пожелтели и хотели раздеться. У главных ворот, высота которых была около пятнадцати метров, толпились и остальные поступившие, сумевшие выбраться из леса. На первый взгляд все они были одного возраста.

— Спасибо, Бор, — поблагодарила чащеброда Мирослава, но обернувшись туда, где тот только что стоял, увидела лишь пустоту.

— Он не любит большое столпотворение людей, да и открытые пространства тоже, — пожал плечами Яромир. Взяв на себя ответственность за их вещи, он подхватил чемоданы и понес их к взволнованно галдящей толпе. Как только они подошли ближе, постепенно все разговоры стихли, и Мирослава настороженно посмотрела на всех тех, кто смотрел в их сторону.

Ее новый спутник прочистил горло, когда кто-то кивнул ему, будто хотел что-то сказать. Но Яромир только равнодушно кивнул в ответ. Подростки вскоре отвернулись, и разговоры постепенно возобновились. Девочка, посмотрев на черноволосого юношу, вопросительно изогнула бровь, но тот просто пожал плечами.

— Старые знакомые.

Приглядевшись, можно было отметить, что все выглядели так же плохо, как и сама Мирослава: испачканные вещи и обувь, лица и руки поцарапаны. Какой-то парнишка жаловался, что порвал любимую джинсовую куртку, а девчонки крутили под носом руки, рассматривая поломанные ногти и испорченный маникюр. Разговоры, хоть и были взволнованным, были все же тихими: каждый еще не отошел от такого бодрящего и одновременно выматывающего утреннего приключения.

Пока все ждали, когда же откроются ворота, каждый пытался привести себя, как говорится, в божеский вид. Магией домоводства, о которой успела рассказать бабушка, впрочем, как и всей остальной магией, пока никто не обладал, поэтому все чистились вручную.

Будто бы из ниоткуда появились молодые парни и девушки в школьной строгой униформе синего, бордового, зеленого и светло-серого цветов. Каждый подзывал к себе учеников своей общины. Когда пухловатый маг с круглым и добрым лицом обозначил, что собирает возле себя “яриловцев”, Мирослава и Яромир одновременно двинулись в его сторону, улыбнувшись друг другу. Все-таки намного спокойнее, когда ты уже кого-то знаешь!

— Итак, меня зовут Ярославцев Илья Никитич, можно просто Илья. Я ученик четвертого курса, приставлен к вам, как староста первогодок. Объясню, что к чему, где живем, где учимся, когда спатки ложимся, а когда зубки чистим.

Толпа тихонько рассмеялась. Атмосфера была напряженной и похожей на то чувство, когда родители отправляют своих чад в пионерский лагерь. Наспех заполняют документы, отдают санаторные путевки, а дитя стоит рядом и ничегошеньки не понимает. В общем, суета и волнение перед неизвестным. Все кажутся такими чужими и незнакомыми, еще и родных рядом нет…

Илья стал зачитывать списки зачисленных в общину. Когда назвали ее, Мирославу Морозову, она подняла руку, обозначив свое присутствие. Точно так же сделал