Паладин развивает территорию. Том V - Greever

только платил неизмеримо больше.Если на бойне он получал по одной серой монете в месяц, то теперь ему платили восемь пальцев… Так он мерил плату, потому что осознать концепцию чисел не мог.

— Посмотреть, кто там. Свинки мертвы. Они не могут. — Он двинулся в сторону, откуда получил явный укол, хотя и не понимал, как такое возможно, ведь никого рядом не было.

— Ау, зачем делать больно? Мы это не любим. — Немного прибавив шаг, он двинулся вперед, огибая развешенные туши и стараясь не уронить их, ведь передвигаться с его габаритами тела по просторным, но для него узким проходам цеха было сложной задачей, но с ней он научился справляться, затратив на неё всего-то три месяца.

— Вот она, букашка. Трепыхаться.

— Барнэлл, у нас большие проблемы. Слышишь меня, большие! Он из крепостных, и это явно. — Крикнул он что есть мочи напарнику, но существу перед собой сказал следующее: — Друг, я случайно зацепился за этот крюк, — он кивнул головой в сторону ног и одновременно потолка, куда громила перед ним перевёл свой взгляд, — не поможешь мне слезть? А я тебя угощу вкусной едой.

— Букашка пытаться врать Пете! Петя сам вешать букашку на крюк, так попросить его босс. — Человек под два с половиной метра достал молоток, что висел у него на ремне, и вдарил им по ноге Лапидуса. — Мы бить в половину силы. Ты висеть тихо.

Повернувшись к детективу спиной, он двинулся в сторону, откуда приковылял.

— Твою мать, — только и смог прыснуть детектив.

— Петя, милый. Я не сделал тебе ничего плохого. Я твой друг. Сними меня, пожалуйста.

Неожиданно быстро Петя метнулся в сторону подвешенного Лапидуса и, вдарив ему в живот левой рукой, в которой не держал молоток, опустился на корточки перед ним.

Детектив закашлялся и был готов поклясться, что этот удар точно сломал ему пару рёбер, так сильно тот был нанесён.

— Твоя висеть тихо, моя брать мясо и идти к Лулу. Лулу делать Пете ом-ном с его дубиной, — он указал на свои ступни, и, переведя взгляд на ноги, детектив ахнул от картины, что открывалась ему.

Пускай помещение цеха и освещалось неплохо, но свет едва достигал пола, а потому он сразу не обратил внимание, но человек перед ним был босым, и из одежды на нём болтался только залитый кровью животных, а может и не только, фартук на голое тело.

Сам сложенный, будто Геракл из мифов древней Греции, или Железный Арни в лучшие годы, он представлял собой самое точное описание из недавней ориентировки, которую выпустил его напарник.— Подожди, кхе! Лулу, это случайно не баронесса Луанна Кук?

— Да, Лулу любит делать ом-ном. Она часто звать Петю, а Петя любить Лулу. Я носить ей много мяса, но она говорить, что ей нужно только ом-ном. — Петя искренне рассказывал про свою любовь, словно четырёхлетний ребёнок рассказывает о своём приключении в саду.

— После ом-нома она говорить делать сну-сну и прыгать на Петю, но я с ней бороться, и мы часто и громко кричать, а потом моя дубина блевать на Лулу, и она прогонять меня обратно работа.

— Твою ж налево! Петя. Молю, отпусти меня. Я никому не расскажу ни о баронессе Кук, ни о дубине и тем более о том, что ты меня отпустил. — Он сделал глаза, подражая коту из «Шрэка», но тот лишь выпрямился и, сказав следующую фразу, пустил молоток по размашистой траектории, целясь прямо в грудную клетку Лапидуса.

— Нет, твой мясо купить демон, моя готовить и продавать, а теперь молчи!

Не успел молоток коснуться грудины детектива каких-то жалких пару миллиметров, как Петю, словно пушинку, сдуло прилетевшим невесть откуда кулаком, отчего он, кувыркаясь, улетел вдоль конвеерной ленты с приготовленными на копчение тушами.

— Никто не смеет убивать полицейских в моём городе, не получив на это сперва моё одобрение. — Спокойным голосом проговорил вошедший вслед за телохранителем безбородый дворф в дорогом костюме и моноклем на левом глазу.

Глава 398

Этюд в мрачных тонах (Часть 4: финал)

Лапидус прекрасно понимал, в какую ситуацию угодил, а потому был безмерно рад вторжению группы людей и этому мордовороту, что так эффектно запустил Петю в полёт.

Пускай и не такого высокого роста, но вверх ногами этот человек смотрелся, словно высеченная из камня глыба гранита, выполненная в позе человека, наносящего удар с правого кулака, держа левую руку, сжатую в кулак, в противовес возле левого плеча в позиции блока.

Вытянув тело, как струна, перенеся вес на правую ногу, которую держал слегка согнутой, левую же он выставил, максимально увеличив выпад, спина, в свою очередь, совершив полуоборот, тоже придала веса произведённому действию, отчего и удар получился весьма и весьма ощутимым, докрутив кулак в процессе.

В следующую секунду человек отступил правой, согнутой ногой к левой, а руки через круговое движение по большой амплитуде вернул к солнечному сплетению, вдыхая при этом воздух через ноздри с громким свистом. Затем он повернул ладони в направлении земли, опустил их в положение «смирно», выдохнув в процессе.

Дворф же, не придав значения движениям своего охранника, или сделав вид, что не придал, обратился напрямую к Лапидусу:

— Мальчик мой, вы сильно пострадали до того, как мы появились? — На что детектив резко замотал головой и хотел было что-то пролепетать, но, осекшись на поднятый вверх палец дворфа, что, как бы, говорил не сейчас, продолжил быть зрителем разворачивающегося представления.

— Петя, куда же это ты так быстро убежал, не признал своего папочку? — Нарочито сюсюкающимся голосом проговорил дворф.

Повернув голову влево, Лапидус обратил внимание, как далеко был запущен несостоявшийся палач.

Упёршись в какие-то ящики и сорвав с подвесов около семи туш, гигант лежал на животе и немного сотрясался.

Сконцентрировав свой слух и слегка увеличив его мощность при помощи той маны, что имеет рыцарь железного уровня, Лапидус уловил едва слышимые на расстоянии пятнадцати метров всхлипы и вздохи, которые начал издавать Петя.

— Кхеее. Мы не любить боль. За что ты так с Петя? — Он поднял свой торс на вытянутых руках из положения лежа, как находился, а голову, лицо которой было полностью залито слезами, повернул в сторону своего обидчика. Тот не выдавал своих эмоций ни одним мускулом, продолжал стоять по стойке «смирно». — Я хотеть букашка молчать. Он