Тьма лесов, тьма болот - Максим Ахмадович Кабир

«Беги!» — призвал голос разума.

Аким попятился, заскрипел пол, Антонина распахнула глаза. Зеркало отразило прекрасного юношу, положившего руку на девичье плечо. Юношу, который существовал лишь в зеркале.

— Суженый мой, ряженый, — проговорила Антонина. — Кто ты и откуда?

Свеча погасла.

— Из ада, чертом звать, — прорычала тьма.

Вновь вспыхнуло робкое пламя. Юноша сгинул, вернее, ряженый избавился от человеческой личины. Теперь зеркало отражало рогатое существо, козла, вставшего на задние ноги, приобнявшего Антонину когтистой лапой. Девушка ахнула в ужасе.

— Чур сего места! — крикнул Аким. — Скажи ему чур!

Но Антонина не услышала. Снова погас огонек и опять загорелся. Свеча стояла на стуле, отражаясь в зеркале. Единственным чертом в избе был Аким. Антонина пропала. И святочный гость из пекла — тоже. Трясущийся, обильно потеющий Аким понял, что видел прошлое. Девушке явился нечистый, и она умерла.

«Домой из этого проклятого места, домой! К любимой супружнице, к дорогой теще!»

Аким повернулся. Антонина стояла перед ним, голая и мертвая. Нежное лицо было тронуто тленом и могильным лишаем, меж грудей ползали длинные розовые черви. Огромные глаза, как осколки зеркальца, отражали свечное пламя. Девушка склонила набок голову, принюхиваясь и с интересом разглядывая маску Акима.

— Суженый-ряженый, совсем как нагадала. Будем жить вдвоем, я и жених мой, черт, в холоде и темноте.

Аким отпрянул. Он собирался перекреститься, но Антонина клацнула зубами. Рука Акима сломалась в шести местах, хрустнули раздробленные пальцы, слетела маска. Аким упал на колени, вереща. Антонина схватила его в охапку и запечатала крик ледяными губами. Погасла свеча, закатилась за тучу луна, и пустая изба погрузилась во мрак.

А если вам интересно, то под маской козы скрывался пекарь Игнат, сын Ивана Печиборща.

Женщина из клипа Меладзе

Русалочки. 2011 г

В субботу Лена Нестеренко решила не идти на общественный пляж. Надоело скопление людей, Лаокоон из потных тел, хотелось побыть одной. Она брела вдоль кромки моря, разглядывала камушки, искала Куриного бога, игнорируя вибрирующий мобильник. Мама звонила сказать, как неправильно Лена воспитала сына. А Лена сама знала, что неправильно. Вибрируй, пока не надоест.

Телефон замолчал. Песок сменился травой.

«Куда я зашла? — подумала Лена. — Вернуться?»

Но она продолжала идти, а побережье изгибалось дугой, и впереди маячил еще один пляж.

В девяносто шестом Лена снялась в клипе Валерия Меладзе «Девушки из высшего общества». Пик карьеры. Она была старше других моделей, в одиночку растила сына Клима, с мужчинами кардинально не везло. Замаячил робкий шанс на то, что ее заметят. Появилась зыбкая возможность попасть в то самое высшее общество. Не сложилось. Чуть позже Лена вышла замуж за бандита. Вот он хороший был, в отличие от других кавалеров. Его через три месяца после свадьбы убили. Застрелили в упор на глазах у Лены и маленького Клима.

Потом много было разного. Кроме клипов. Пятнадцать лет пролетели как один день. Сын вырос. Год в тюрьме отсидел за кражу со взломом. Второй брак — стыдно вспомнить. Что-то еще… наверняка было еще что-то…

Дорога уперлась в поросшую плющом решетку. За ней шуршали листвой липы. Забор сбегал прямо в воду. Табличка сообщала: «Санаторий “Приморский”. Проход запрещен».

«Да ладно, — фыркнула Лена. — Никто не узнает».

Она без труда отыскала прореху в заборе и преодолела препятствие. Среди деревьев угадывались заброшенные корпуса советской здравницы. Столовая, летняя сцена. Безголовый пионер из гипса пытался понять, каким местом ему дуть в горн, и Лена испытала жалость к сломанной скульптуре. Ее жизнь была такой же. Жизнь безголового горниста.

Неухоженный сад каскадом спускался вниз, змеились тропинки. В кронах кукушка считала чьи-то годы.

Лена сошла к побережью. Песчинки сверкали на солнце. Ржавели забытые шезлонги и кабинки для переодевания. Никто не додумался проникнуть в этот укромный уголок, нарушить запрет таблички. Кроме нее и одинокой пловчихи поодаль.

Лена постелила полотенце, легла, наслаждаясь покоем. Музыка в наушниках убаюкивала. Она задремала, а проснувшись, увидела, что пловчиха по-прежнему резвится у темных скал.

Вечером из номера Лена позвонила сыну. Жизнерадостно описывала отдых. Синие-синие волны, пустынный пляж. Клим сказал, что оставленных денег не хватит на неделю. Она вспылила: «Заработай». Он бросил трубку. Он ее презирал — Лена чувствовала. Неудачливая моделька. Столько отчимов у Клима было. А папу своего он не знал. И она тоже не знала, кто его папа.

Бог красоту дал. Счастье дать забыл. Красота уходит. Скоро вообще ничего не будет.

В воскресенье Лена снова пошла в одичавший сад. Долго купалась, а выходя на берег, увидела двух девушек, вернее, их головы. Девушки погрузились в воду по подбородки. Наверное, сестры: одинаково выразительные, костистые лица. Лена легла на полотенце и снова уснула. Пока спала, какие-то люди пришли. Стояли над ней, смотрели.

— Заберем ее, заберем, заберем.

— Ненужная вещь, наша будет, наша.

Лена распахнула глаза. Вокруг никого не было. Облака плыли над санаторием.

После дневного сна разболелась голова. Лена брела по песку. Позвонила мама.

— В первый раз тебе там не понравилось.

— В первый раз? Ты что-то путаешь.

— Ничего я не путаю. Ты в садик еще ходила. Там здравница такая была, верно, закрыли ее давно… Ты говорила, что с русалочками познакомилась, все бегала с ними играть. Помнишь?

Лена не помнила.

Ночью ей приснилось, что она стоит по колено в воде, а рядом — девушка, одна из тех, которых Лена встретила на пляже.

— Ты потерялась? — спросила девушка печально. — Здесь все теряются, место такое. Не бойся. Ты должна плыть. — И девушка нырнула в волны.

Лена проснулась. Лунный свет сочился в номер сквозь окно. Голая девушка висела под потолком в углу. У нее были тощее тело и рыбий хвост. Гостья смотрела на Лену сияющими в полутьме белыми глазами и протягивала руки. Лена закричала и снова проснулась, но в номере уже никого не было.

Утро пахло тиной, а на полу обнаружились отпечатки ладоней и следы, словно что-то склизкое волокли по линолеуму. Позавтракав, Лена отправилась знакомой тропой к табличке «Проход запрещен». На этот раз она решила прогуляться по саду и наткнулась на главный корпус санатория — здание с частично обвалившейся крышей и разбитыми окнами. Перед корпусом был бассейн, наполненный грязной, вероятно дождевой водой, сплошь устеленной желтыми листьями, выцветшими фотографиями и мокрыми страницами книг.

Лена присела на корточки. Сердце заколотилось в груди. Говоря себе, что это — обман зрения, она подобрала ветку и помешала воду, как суп —