Хозяин теней 6 - Екатерина Насута

мне чудится насмешка. А чёрные глаза Ворона смотрят на меня и в свою очередь пристально, не с вызовом, скорее с любопытством. — А вот сможет ли кто решить вот такую задачу…

Он обвёл взглядом притихший класс и продолжил.

— 12 человек несут 12 буханок хлеба. Каждый мужчина несёт по 2 буханки, каждая женщина — по половине буханки, а каждый ребёнок — по четверти. Сколько было мужчин, женщин и детей?[2]

Лицо у Метельки вытянулось.

И не только у него.

Я, признаться, тоже подзавис чутка.

Или не чутка. Просто вот… нет, это нечестно, в конце-то концов. Я взрослый человек с большим жизненным опытом. Я уже в одной школе отучился. И пусть не с медалью, но всё-таки. Я такие задачи должен на лету решать, а оно и без лёту не выходит.

— Ну же? — улыбка Ворона становится шире. — Кто рискнёт? Может… кто-то из новеньких? Козьма?

— Я… нет, я… тут вот… не знаю, — Метелька энергично затряс головой.

— Савелий?

— Я не уверен…

— Прошу, — Ворон указал на доску. — В конце концов, попробуем размышлять. Допустим, если весь хлеб несли мужчины. Сколько бы их было?

— Шесть, — я поделил двенадцать на два.

— Хорошо. А если мужчин было меньше… допустим, пятеро. Тогда сколько буханок они несли бы? — и главное спрашивает мягко, явно подталкивая меня в нужном направлении.

— Десять. И две буханки осталось бы… тогда… две женщины несли бы одну буханку. И четверо детей. Не получается… тогда выходит, что человек одиннадцать. Хотя, погодите…

Главное, не только он пялится, но и весь класс. Кто-то хихикает, и я снова, как в далёком прошлом, чувствую себя непроходимо тупым. Серега шевелит губами, явно пытаясь подсказать. Стыдно, Громов. Ребенок помогает решить задачу. И то ли стыд, то ли просто мозги всё-таки начинают движение, но ответ приходит в голову.

— Одна, — выдаю. — Одна женщина. И тогда на полторы буханки хлеба нужно шесть детей. Выходит, что пятеро мужчин, одна женщина и шестеро детей. Сходится?

— Сходится, — кивает Ворон и снова щурится этак, предовольно. Вот точно магия здесь замешана, потому что внешность скопировать можно, тут без вопросов, но речь, повадки и привычки — дело иное. Тут не только опыт нужен, но и долгое знакомство с объектом. — Что ж, пусть и подбором, но задача решена… кстати, никто не хочет решить её иным способом?

— Через уравнение? — Серега тянет руку.

— Прошу. Савелий, благодарю. И отлично…

Ага. Был бы ребенком, я бы обрадовался. И потому старательно выдавливаю из себя эту самую радость. Вот только, боюсь, актёр из меня похуже, чем из самого Ворона.

Ничего.

Серега тем временем чертит на доске формулу, попутно что-то объясняя. Иксы, игреки и зеты…

— Может, классом ниже переведёмся? — шёпотом поинтересовался Метелька. А я, глядя на то, как ловко Серега что-то там из чего-то выводит, только подавил вздох.

Переводиться нельзя.

И дело не в самолюбии. Дело в том, с каким выражением лица, одновременно и радостным, и предвкушающим, Ворон смотрел на Серегу.

— И после упрощения у нас остаётся выражение 7х + у = 36, где методом подбора выясняем, что х равен пяти… — звонкий Серегин голос заполнил класс. — Таким образом мужчин получается пятеро, женщин — одна, а детей, согласно второму условию, при котором общее количество людей равно двенадцати…

И вот с чего мы взяли, что я в этой школе самая интересная добыча?

[1] Реальный учебник, изданный в 1703 г., и не единожды переиздававшийся

[2] Та же «Арифметика» Л. Ф. Магницкого

Глава 6

«Все для общественного блага». Но это не что иное, как самая лживая формула; парламентаризм есть торжество эгоизма, высшее его выражение. Все здесь рассчитано на служение своему я. По смыслу парламентской фракции, представитель отказывается в своем звании от личности и должен служить выражением воли и мысли своих избирателей; а в действительности избиратели — в самом акте избрания отказываются от всех своих прав в пользу избранного представителя. [1]

Из выступления князя Победоносцева перед Думой.

В карцер я попадать не собирался.

И в принципе, и вообще в первый день учёбы. Как обычно, всё само собой получилось.

Последним уроком, сразу после арифметики — Ворон вежливо удалился, поблагодарив нас за внимания — значилась история. И да, её я успел почитать, а потому особого подвоха не ожидал.

Зря.

Нет, не в науке дело.

В Георгии Константиновиче. Он вошёл в класс за минуту до звонка, и гомон, царивший в нём, разом стих. Да и в целом будто холодком потянуло. Ученики разом замерли, чтобы в следующее мгновенье занять свои места. Кто-то спешно поднял с пола бумажку, кто-то сдвинул тетрадь к краю парты, а кто-то просто застыл, выпрямив спину.

— Доброго дня, — голос Георгия Константиновича был скрипуч. Он обвёл класс взглядом и кивнул. — Что ж, рад, что за лето вы не забыли, сколь я ценю порядок. Порядок и послушание.

Это было сказано нам с Метелькой.

Он и палец поднял, подчёркивая важность слов.

— Кто может сказать, почему это так важно? Сохранять установленный порядок?

Тишина стала вязкой.

— Ты… Козьма, верно? — острый взгляд зацепился за Метельку. — Будь добр, встань. Когда к тебе обращаются старшие, надо вставать.

— Извините, — Метелька явно оробел. И поднялся. — Я просто пока вот… не разобрался ещё.

— Понимаю. Думаю, что одноклассники тебе помогут, — Георгий Константинович говорил спокойно, без раздражения и скрытой издёвки. — А пока просто запомни. Если к тебе обращается преподаватель, то отвечать надобно стоя. И обращаться «господин учитель». Ясно?

— Да, господин учитель.

— Вот и хорошо. Ты, как вижу, не успел забыть, что есть порядок. Так почему он важен? Как думаешь?

— Ну… — Метелька чуть поёжился. — Наверное… потому что, когда порядок, то везде порядок. А как его нет, то это… ну не порядок.

Где-то сбоку раздался смешок.

— Ясно. Очевидно, что мы имеем некоторые проблемы с устной речью, но, думаю, при должном старании и стремлении учиться, их решим. А вот причин для веселья, господин Прудников, я не вижу. Садись, Козьма. Ты молодец.

Похвала была очень неожиданной, и Метелька бухнулся на стул.

— Как ни парадоксально это прозвучало, но со сказанным я абсолютно согласен. Большой порядок начинается с малого. И большой беспорядок, — это слово Георгий Константинович подчеркнул интонацией. — Также начинается с малого. Именно потому, уделяя внимание мелочам, которые многие здесь сочтут излишними, неважными, мы в то же время способствуем сохранению чего-то большего…

Он заложил руки за спину.

— Кто может привести пример? Не столь важно, порядка ли малого, ставшего началом большого, или же обратный?

Кажется,