Звездолет "Иосиф Сталин". На взлет! - Владимир Перемолотов

…Пленуму ЦК ВКП (б) предстояло решить много важных вопросов.

В первый день Сталин выступил там с речью об индустриализации и хлебной программе. Его противники, живущие за розовыми стеклами пенсне и не желающие понимать того, что происходит в мире, дали ему бой, и сшибка получилась серьезной. Бухарин, Томский и Рыков пытались переломить ситуацию, заученными в гимназии на уроках риторики движениями воздевали на трибуне руки, жалели крестьянство, пели осанну мелкобуржуазной стихии…

Он слушал их и презрительно улыбался. Дураки! Кто, интересно, их пожалеет и защитит, если придут интервенты? Крестьяне? Кулаки? Те их первыми на вилы…

Не понимают бывшие товарищи, что если ничего не делать, то так и будет. Так и будет! И спасение одно – стать сильнее. Надо, несмотря на этот собачий лай, ставить тяжелую промышленность, вооружаться, готовиться к войне…

После заседания он пригласил к себе нескольких старых товарищей. Мысль, что уже несколько месяцев не давала ему покоя, требовала проверки критикой.

В конце концов идея, захватившая его после разговора с Цандером, могла бы стать идеальным решением… Если, конечно, товарищи поддержат и если найдутся средства на это… Мысль о деньгах отозвалась горьким сожалением.

«Деньги, деньги… Всегда деньги… – подумал Генеральный. – Революцию делали – без них никуда, а сделали – итого пуще нуждаемся…»

Они встретились, после того как рабочий день Пленума завершился.

Их было около полутора десятков, тех, кому он верил, кто мог повернуть это дело в ту или другую сторону и доверие которых было необходимо, чтоб двинуть дело дальше. Сталин прошелся перед окном, дожидаясь, пока соратники рассядутся, и сразу, без заходов, начал, словно продолжал прерванный недавно разговор:

– Так вот, товарищи! Я думаю, что никого из вас не надо убеждать, что друзей у СССР нет. Нет ни на Западе, ни на Востоке. Конечно, речь идет о правительствах, а не о народах. И мы волей-неволей должны рассчитывать только на свои силы. Сам факт существования государства рабочих и крестьян является для врагов поводом для нападения, а накатывающийся кризис, без сомнения, усугубит существующие противоречия, и они вполне могут обернуться еще одной мировой бойней. Только там будут драться не все против всех, а все против нас. Сама жизнь толкает нас к мысли готовиться к неизбежному! Наши теоретики…

Сталин выговорил это слово с презрением, словно выругался.

– Наши теоретики считают, что это не главное… Что же тогда главное, если не это?

К счастью, наши советские ученые не сидят, сложа руки, и у Красной Армии имеется кое-какое современное вооружение…

– Мало! – подал голос Тухачевский и тут же извинился: – Извините, товарищ Сталин. Есть, но мало…

Генеральный кивнул и продолжил:

– Раз уж товарищ Тухачевский высказался так резко, добавлю. Да. Мало. И к тому же оружие подобного типа есть и у наших врагов, что позволяет им надеяться на победу.

Сталин повернулся и пошел в обратную сторону.

– Тем не менее сегодня у нас есть возможность обрести то, чего пока нет у лакеев Мирового Империализма.

– Что это? О чем говоришь, Коба? – спросил Буденный.

Генеральный уселся.

– А вот сейчас нам товарищ Менжинский объяснит, что к чему.

Вячеслав Рудольфович вышел вперед и, привычно засунув большие пальцы под ремень, охватывавший гимнастерку, заговорил:

– Товарищи! В настоящее время советскими учеными считается возможным создание ракеты, способной не просто подняться над землей, но и самодостаточно существовать в заатмосферном пространстве довольно долгое время.

Мы, как могли, проверили эту информацию. Западные ученые также подтверждают такую возможность…

Взмахнув рукой, словно рубанув шашкой, Семен Михайлович остановил товарища по партии.

– Погоди, погоди… Не части, Вячеслав Рудольфович. Это-то нам зачем? Оружие – понятно. Броневики там, аэропланы… Шашки новые… Ну, а в небеса-то зачем? Бога за бороду ухватить хотим? Зачем все это? Пусть нам даже удастся забросить на 400 верст в небо кусок железа. На чем он там держаться будет, не знаю, ученым виднее. Ладно, пусть… Чем это может грозить нашим врагам? Оттуда до земли и из морской пушки недострелить!

Сталин улыбнулся.

– Ну не четыреста, а всего лишь на двести… А грозить будем шашками, Семен. Твоими знаменитыми кавалерийскими шашками… Только новой конструкции.

Товарищи засмеялись. Любовь Семена Михайловича к кавалерии была общеизвестна.

– Да я серьезно, Коба, – обиделся Буденный.

– И я серьезно, Семен.

Глядя поверх голов, Сталин обратился сразу ко всем:

– Советские ученые уже изобрели такое оружие, которое может попросту предотвратить войну, доказав империалистам нашу силу! Это должно охладить горячие головы, как на Западе, так и на Востоке. Есть теперь у нас такая шашка, которой и сто верст не помеха!..

По комнате пролетел шум – скрипнули стулья, кто-то выдохнул. Генеральный знал, что тут сидели прагматики – люди, двумя ногами стоящие на земле. Мысли их связывали с насущными задачами, стоящими перед страной, – с коллективизацией, с индустриализацией, с борьбой с неграмотностью… Но эти же люди своими руками ломали, раздвигали рамки возможного, выстраивая на земле то, чего тут еще никогда не было – первое государство Пролетарской диктатуры.

– Значит, «шашка» у нас уже есть. Мы ее над Землей подвесим и…

Буденный посмотрел на Сталина, предлагая тому продолжить. Тут могли быть варианты.

– И тогда мы сможем спокойно строить социализм в отдельно взятой стране… Если захотим.

Недосказанное поняли все. Ворошилов покряхтел, сильно потер затылок.

– Нда-а-а-а-а… А мы все «кавалерия, кавалерия»…

Сталин хмыкнул, словно соглашался со старым товарищем, но все-таки возразил.

– А ты ее, Клим, тоже со счетов не сбрасывай… Новые Советские республики, они ведь не только на Луне, а и на земле образовываться будут.