Усилитель 2. Мальчик и облако - Алексей Урусов

вернуться. Для Артура и Маргариты общение с тобой, и с твоей подачи – с Перловыми, – стало отдушиной – одной из немногих, в эти сложные месяцы. Спасибо тебе за твоё большое и доброе сердце. За твоё здоровье! Все подняли бокалы – у меня он был наполнен черничным компотом: почему-то у Маргариты Валентиновны этот компот всегда получался очень вкусным. Может, она ягод не жалела и сыпала их много?

Поужинав, мы перешли в гостиную, где беседа продолжилась, но не долго – нас с Артуром отпустили пообщаться и мы пошли в его комнату. Здесь, я наконец-то смог крепко пожать его руку, сказав, что очень рад, что всё так благополучно разрешилось. Он же сообщил мне, что летом они вернутся в Москву – сейчас отец в отпуске, потом пару месяцев поработает удалённо, а в середине или конце лета они переберутся в свой старый дом.

Перед убытием я сказал, что Перловы, как и всегда, будут рады их видеть всей семьёй. Они попросили передать, что тоже приглашают моих опекунов в гости. Было немного грустно – я сдружился с Артуром, а через полгода он уедет…

Владимир. Монастырь.

Как и обычно, во время моих приездов в монастырь первые два часа уходили на то, чтобы просто пройти, со всеми поздороваться и сказать, что у меня всё хорошо и пообщаться с детьми из приюта. В этот раз время затягивалось из-за неизбежного тисканья меня везде, где бы я не появлялся: монашки и насельницы монастыря были в курсе происшествия с медведем и каждый, кто попадался мне на пути, считал необходимым лично убедиться, что я жив-здоров, задать несколько вопросов, обнять, а иногда и слезу пустить. Ну, женщины, это у них в крови – поплакать по пустякам.

Уже завершая забег, заглянул к дяде Вите в кузницу.

– Ну, здорово, медвежатник, – встретил он меня: – Видел, видел, результаты твоей работы. Как страшно было – всего лишь с луком на медведя?

– Страшно, но другого варианта не было. А больше всего боялся, что не выдержу, выстрелю раньше времени и не попаду. Вот и ждал, пока не наступит момент, когда точно не промахнусь.

– Это правильно. Глаза боятся – руки делают.

Мы с ним ещё немного поговорили о моей жизни у Перловых, дядя Толя показал новые заготовки оружия – к подаренным князем Окиновым комплектам формы и оружия дополнительно делали разное снаряжение и вооружение, да и к поездкам на фестивали реконструкторов наступающим летом надо было начинать готовиться.

Главным в моём посещении монастыря, был, конечно, рассказ для отца Игнатия и матушки Юлианы о поездке в Бурятию. Когда я пришёл к отцу Игнатию, он был один, и я успел ответить на его вопросы об изучении иностранных языков, в том числе и первых успехах в китайском, и подробно рассказал о жизни у Перловых.

Скоро подошёл Анатолий Дмитриевич, которого я всё чаще про себя называл именно так, по имени-отчеству, а не «дядя Толя», а сразу следом за ним – матушка Юлиана с сестрой Татьяной, и неожиданно, с ними же, – Юрий Васильевич Евич, главный врач госпиталя.

Когда все уселись, отец Игнатий, неспешно оглядев собравшихся, начал: – Дархан Тайшаевич звонил сразу же после твоего поединка с медведем. И затем неоднократно подробно знакомил с расследованием происшествия. Так что в общих чертах мы знакомы, но необходимо понять именно твои поступки, чувства и мысли, то, как события увидел ты.

Я начал подробно излагать последовательность происшествия. Делать это было легко: при проведении расследования у Окиновых я несколько раз во всех подробностях рассказывал о своих действиях, и по мере того, как что-то вспоминалось, уточнял и повторял описание. При таком подходе поневоле запомнишь каждый поступок и каждое слово, уложив его в последовательную цепочку.

В целом же собравшиеся больше интересовались не тем, что я делал, а тем, что я думал. Их интересовала не «механика», а мысли: почему я поступил так, а не иначе, как при этом анализировал ситуацию, насколько мне было страшно в каждый из моментов, и почему я решил стоять на месте, а не убегать. Хронометраж при таком подходе, был, в принципе, не особенно интересен – главное было соотнести мысли и действия.

Общаться с присутствующими мне было гораздо проще, чем при разговоре с Перловыми – все они представляли мои способности, в какой-то мере были воочию с ними знакомы и хотя бы немного понимали о чём идёт речь. Но и здесь я не знал, как объяснить пришедшую мне мысль об ударе и появившееся умение, благодаря которому я смог свои целительские навыки превратить в боевые. Хотя – был ли удар?

– Был, – подтвердил Евич, – я внимательно просмотрел все фото, что ты делал в подвале. Конечно, это не личный осмотр, но разглядеть результаты воздействия по фотографиям можно однозначно. У медведя сильно пострадали сосуды, подходящие и отходящие от сердца, они местами разорваны, сердечные клапана смяты, многие капилляры также порваны. Несомненно, было воздействие и на мозг, причём, местами, правда, небольшими фрагментами, он выглядел так, как будто побывал в блендере – одной стрелой такой ущерб нанести невозможно, да и эти участки сильно удалены от тех, куда попала стрела. Кроме того, внутренние поражения свежие – если бы у медведя была какая-то болезнь, вызывающая подобное состояние мозга, он бы умер до этих событий. Не уверен, но у меня сложилось впечатление, что второй глаз из-за сильного давления или в силу других каких-то причин тоже перестал работать: там также порваны сосуды, всё залито кровью, но по фотографиям сделать однозначный вывод невозможно. Понятно, что с железным наконечником, глубоко проникшим в голову, медведь жильцом не был. Но умер ли он от этого, или от применения дара Андреем, я сказать не берусь. Обе причины были летальными, но что сработало быстрее, думаю, так и останется тайной.

Когда с этим вроде бы разобрались, я стал описывать свои мысли: от появления медведя до того момента, как он на меня упал, и я на короткий момент отключился. Оказалось, что за время происшествия я успел выполнить всего несколько действий: крикнуть детям, чтобы уходили, достать