Ардагаст, царь росов - Дмитрий Баринов

Во внутреннем валу было два прохода, но ни один не выходил прямо к воротам внешнего вала. Чтобы достичь этих ворот, надо было объехать половину или хоть четверть внутреннего вала.

В восточной части городища всадники Ардагаста появились вовремя. Колесницы неупокоенных уже ворвались через ворота с двух сторон, сея смерть своими огненными стрелами. Мёртвые воины и их такие же мёртвые кони были совершенно безмолвны, и это леденило душу больше, чем самый грозный боевой клич. Но трудно было напугать кушан, устоявших в Индии против Оружия богов. На всём скаку они насаживали живых мертвецов на копья, поражали коней, опрокидывали колесницы, рубили головы упавшим и не успевшим подняться. Уцелевшие вскакивали на ноги, обрубали копья огненными топорами, но воины Ардагаста помнили — упырю страшно не железо, а заострённый осиновый кол, тем более обожжённый — и всаживали обломки копий в грудь неупокоенным. Видя это, манжары ободрились и дружно бросились на врагов, прорвавшихся через северо-восточные ворота. Следовавшие за арьями росы теперь не очень-то рвались в бой.

С Саухурона слетел башлык, обнажив бритую голову. Длинная прядь золотистых волос моталась из стороны в сторону, как косы у обступивших его манжар. Его возница свесился с колесницы с обломком копья в груди, два коня погибли, остальные запутались в постромках. Грозный лук был разрублен воином-манжаром, поплатившимся за это жизнью. Отбиваясь топором и кинжалом, вождь арьев кричал на древнем языке:

— Где этот Вишвамитра, недостойный имени кшатрия? Пусть посмеет сразиться со мной, если верит в Кришну Сурью!

На красном кафтане мёртвого царя двумя пауками темнели знаки Чёрного Солнца.

Индиец погнал коня вперёд, зычно выкрикнув: «Харе Кришна!» Тяжёлый двуручный меч-кханду он держал одной рукой, легко, словно обычный длинный меч. Другой рукой кшатрий поднимал красное с золотой росской тамгой знамя Ардагаста, и на его пути расступались не только манжары, но и росы. Жестокая радость боя с сильным врагом горела в синих глазах владыки арьев. Саухурон ударил топором, рассчитывая перерубить клинок пылающей бронзой. Но Вишвамитра быстро отвёл меч и отбил удар древком знамени. Древко скрестилось с длинным топорищем ниже обуха. Ткань и древко задымились, коснувшись огненного металла. В следующий миг огромная кханда рассекла тело царя надвое, снеся бритую голову вместе с левым плечом и рукой. Пылающий бронзовый кинжал был слишком короток и успел только оставить след на клинке из лучшей индийской стали. Труп, восемнадцать веком сражавшийся и убивавший живых, стал наконец просто трупом и рухнул с колесницы на истоптанную копытами траву.

Ни капли крови не было ни на трупе древнего царя, ни на мече индийца. Живые мертвецы из Синташты не имели крови и не пили её. Призрачную жизнь в них поддерживали жертвы, что приносили им все эти долгие века воинственные потомки арьев.

Тем временем Ардагаст увидел Зорни-отыра, бившегося на мечах с Распараганом. Золочёный шлем вождя манжар был разрублен, по лицу текла кровь. Царь росов был и вовсе без шлема, несколько стрел торчало в его панцире, кровь алела на седой бороде. На помощь царю уже спешил его знаменосец. Ардагаст указал Ларишке на старика и крикнул: «Аркан!» — а сам поскакал наперерез знаменосцу. Кожаная змея аркана взвилась в воздух, охватила шею Распарагана, стащила его с коня и поволокла по земле. От неожиданности царь выронил и меч, и акинак. В это самое время Ардагаст, ударив мечом плашмя, оглушил сармата и отобрал у него знамя. Придя в себя, царь росов услышал мягкий женский голос:

— Не хватил ли боя, отец? Пожалей росов.

Старик с трудом встал. Аркана на шее уже не было.

Перед собой он увидел обнажённую махайру и круглое миловидное лицо тохарки. В её раскосых глазах не было ни капли издёвки над побеждённым. Царь огляделся. Его знамя было в руках Ардагаста, а другое, точно такое же, — в руках смуглого великана с огромным мечом, стоявшего у знакомой колесницы над телом Саухурона и кричавшего: «Харе Кришна!» Что делать после такого позора? Погибнуть в бою? За кого и за что? Да и оружия у него нет... И силы сражаться тоже — ни в душе, ни в теле... Старик вздохнул, пригладил длинные волосы и бороду, набрал в грудь воздуха и крикнул:

— Росы! Во имя Михра, прекратите битву!

— Воины! Битва окончена! — зычно возгласил Зорни-отыр.

Мечи и копья разом опустились, стрелы вернулись в колчаны. И только теперь люди заметили, что тела неупокоенных и их коней на глазах истлевают, осыпаются бурым прахом, превращаясь в пожелтевшие скелеты. Обратившись в тлен, рассыпались колесницы, сбруя, луки, колчаны вместе со стрелами, древки копий и секир. Быстро зеленела погасшая бронза. Грозные мертвецы стали тем, чем должны были стать восемнадцать веков назад.

Но битва за Аркаим ещё не окончилась. Как только улёгся ветер, конница гуннов снова хлынула в юго-западные ворота. Лунг-отыр к тому времени успел собрать и построить своих конников, но не у самого прохода, где бушевал ветер. А гунны не стали сразу атаковать, но расступились, пропуская Злого Царя, и громовые стрелы снова стали разить одного отважного всадника за другим. С яростным кличем Лунг-отыр ринулся навстречу беловолосому колесничему, потрясая мечом и крича:

— Эй ты, обманщик, трус, брось свой лук, сразись как мужчина, если не разучился!

Беловолосый презрительно усмехнулся, положил лук, понял каменный боевой топор. Как только разъярённый отыр поравнялся с ним, Злой Царь взмахнул топором. Камень столкнулся с железом, прогремел гром, и Лунг-отыр вместе с конём замертво рухнул на землю. С громовым кличем «Тенгри!» гунны устремились вперёд, и манжары не выдержали. На их плечах враги, обогнув половину внутреннего вала, ворвались на священную площадь, и вместе с ними — Злой Царь. Оборонявшие город воины ещё рубились с гуннами, но ему уже не было дела до них всех. Над городищем разнёсся его громовой голос:

— Кришнасурья, царь арьев! Я снова взял твой священный город! Сразись со мной, если посмеешь!

Он не знал, что меч Вишвамитры уже рассёк надвое его врага. Но это видел с горы Аркаим маг Чжу, и происходившее внизу вызывало у него всё большую досаду, причём на самого себя. Так недооценить противников! Гусиный шаман в орлиной шапке сумел одолеть две стихии, а полусармат воюет так, что ни один грозовой воин ещё не схватился с солнечным, зато один из мёртвых царей уже убит. Следовательно, нужно пожертвовать вторым. В этих шахматах целых семь царей, а остаться должен один. Ничего! Теперь-то уж воинам Солнца придётся схватиться со Злым Царём. Значит, именно теперь место Великого Мага — внизу, в гуще битвы.

Крупный чёрный бык бежал с вершины горы Аркаим. Его гладкая, без единого пятнышка шерсть лоснилась в лунном свете. Вот он достиг городища, влетел в юго-западные ворота, понёсся вдоль внутреннего вала. Гуннские воины почтительно расступались перед ним: сам великий шаман Эрлика спешит на помощь их предводителю! Да и попробовал бы кто остановить несущегося ураганом зверя... Оборачиваясь, маг Чжу умел не давать зверю воли над собой. Но сейчас он с удовольствием чувствовал себя быком — могучим, яростным, готовым всё сокрушить на своём пути. И немного — человеком: спокойным, мудрым, расчётливым. Именно этот человек, засев в толстолобом бычьем черепе, управлял сейчас мощным, неодолимым телом зверя. Человек-бык был так уверен в своей силе, что, пробегая через городище, не обратил внимания на воина в медвежьей шкуре поверх панциря с серебряными драконами. Воин медленно вставал, опираясь на секиру.