Скверная жизнь дракона. Книга шестая - Александр Костенко

жёстким, ехидным. Я аж даже начал хлопать в ладоши от изумления. Заодно награждал покойного графа посмертными овациями. Догадываясь, что его задумка может пойти одной известной тропинкой прямиком в скверну — граф в своих посланиях старался подсказать сыну, кто владеет всей информации. Делал он это уклончиво и витиевато, но ведь его письма всяко мог прочитать посторонний. И, скорее всего, читал.

— Ай да пройдоха погибший граф, — сквозь смех проговорил я, пытаясь хоть как-то успокоится. — Моё почтение, всё так разыграть даже после смерти, это талант! Только представь себе, Раний, — я отсмеялся и с вопросом посмотрел на остроухого, — ещё тогда, у стен Кратира, граф знал, что рано или поздно его последняя воля всё же достигнет тебя. Ведь всё зависело от мелочей. А ведь случился такой исход, о котором даже сам Мялис не смел мечтать, не так ли?

— О чём ты? — ошарашенно спросил Раний, всё ещё не в силах осмыслить прочитаное.

— Война закончилась проигрышем королевства, и империя потребовала головы лидеров наёмников, ибо знала, что многие из командиров — это титулованные благородные. Мялис с отрядом смог укрыться в лесах империи и чудом смог связаться с Ярофов из Магнара.

— Это я понимаю, — Раний потряс листками. — За полгода до их пленения отец договорился с главой гильдии авантюристов, что ему и его отрядом обеспечат защиту, пока всё не затихнет. Взамен отец предлагал исключительные права на торговлю и многое что ещё. Обеспечить их защиту вызвался благородный дом Миастус.

— В тот день к тебе отправилось первое письмо. Спустя три месяца граф с отрядом пришёл в назначенное место, где условился встретиться с Заяром Миастуским. Он там был, вместе с Ярофов. Глава гильдии получил второе письмо, потом они всё согласовали. Заяр и Яроф уехали, а Мялис остался со своим отрядом.

— Отец всегда старался быть ближе к простому народу, — Раний грустно улыбнулся. — Миастус купил Чёрных Лун, они атаковали сразу, как Заяр и Яроф уехали. Отец едва отбился и смог уйти. А потом он встретил тебя, Ликус. И через тебя попытался отправить третье письмо. Его перехватили, и ты мог не прийти, а если бы оно дошло, то без посторонней помощи догадаться о Ярофе я бы не смог. Это причина твоего смеха?

— Нет, я смеялся о результатах, которые и не снились твоему отцу. Скажи, ты знаешь, что сейчас происходит в Магнаре?

— По приказу императора у дома Миастус забрали доходные дома и передали другим благородным семьям. Но я не знаю причин.

— Потому что благородного дома Миастус больше не существует. Вся их семья вырезана, поголовно. Нету больше Миастусов, как и Чёрных Лун.

Руки остроухого безвольно упали, он глянул на меня как на живую мессию, одновременно с благоговейным трепетом и совершенно ничему не веря. Упуская всякие подробности, я вкратце пересказал, как вообще встретился с Чёрными Лунами, как с наёмниками и Касуем въезд или по делам церковным и что в те дни наёмники перестали существовать как явление, и что был вызван на дуэль. Рассказал и о самой дуэли, что Заяру не понравилась смерть сына и он пригрозил архимагистору разрушением академии.

— Вся эта чистка в Магнаре, — продолжал я, — она для усмирения гнева академии. Ближайшие пятьдесят лет ей всё так же быть частью империи, хоть и некоторые послабления в контроле она получит. Причина смеха в том, что твой отец и мечтать не мог случившемся, когда под стенами Кратира диктовал своё послание. А теперь, вон как получилось, — я пальцем показал Ранию на его сердце. — Солдаты твоего отца отомщены. Как и твой отец.

Раний несколько минут молчал, с лицом блаженного пытаясь осознать услышанное. Эмоции захлёстывали парня, иногда уголки его глаз поблёскивали, но ничем другим молодой граф не выдавал бушевавший ураган на сердце. Остроухий решительным взглядом резко посмотрел мне в глаза.

— Они мертвы? Все?

— Если глава гильдии не соврал, то все.

Раний поспешил глубоко вздохнуть, успокаиваясь. Потом ещё, и ещё.

— Я предлагал покровительство магессору, но сейчас… Сейчас я должен отблагодарить именно ксата.

Дальше случилось то, что поставило под сомнения адекватность Рания, его психическое здоровье и способность мыслить здраво. И не только у меня возникли такие мысли, но и у стоявших недалеко от дверей слуги и лейтенанта, когда молодой граф выскочил из комнаты и приказал немедленно привести супругу и сына к кабинету. Приказ хоть и был выполнен не сразу, но не обсуждался. Я всё пытался узнать у Рания, что вообще происходит — но тот лишь отмахивался, говоря, что всё прекрасно понимает и делает то, что должен сделать.

Пришедшая супруга графа, Лаиса Шалская, не меньше остальных обеспокоилась самочувствием Рания. Их сынишка двух лет, Данот, как отражение в зеркале похожий на отца и деда, почему-то страшно перепугался моего вида и юркой мышкой исчез из поля зрения, спрятавшись под длинным подолом маминой юбки.

Когда мы все зашли в кабинет и Раний приказал лейтенанту никого не впускать и выпускать — графиня насторожилась. Когда Раний достал из шкафа шило, подставку с двумя углублениями и статуэтку Гланахтона, Тона с щитом и мечом — графиня боязливо прижала к себе сына. Когда же граф уколол указательный палец и потребовал того же от супруги и сына — Лаиса посмотрела на нас двоих как на прокажённых.

— Что происходит, объяснись немедленно! — потребовала графиня.

— Поверь, любовь моя, всё как нельзя прекрасно. Молю, доверься мне и не задавай вопросов. Прошу, просто прошу, никому из нас не угрожает опасность или что-то другое.

— Я б то же хотел получить объяснения, — я взглядом показал на шило и статуэтку. — Ты ведь меня привёл сюда не просто так.

— Ты помог моей семье, даже если не осознавал этого. Ты даже не представляешь, насколько произошедшее в Магнаре поможет нам. Я должен отблагодарить тебя, вот и всё. Вам, ксатом, туго приходится, и на всех твоих сородичей мне плевать, но… Но тебе я обязан.

— Как связанно всё происходящее с нами и Магнаром? — осторожно спросила графиня.

— Я всё объясню, прошу, доверься мне, — тон голоса и взгляд Рания молили, чтобы Лаиса послушалась. После нескольких секунд раздумий она уколола указательные пальцы себе и сыну. Все три пальца с капельками крови стопкой легли в одно углубление: сначала мальчика, потом графини, а потом и графа.

Понятно, что всё происходящее лишь подготовка для принесения клятвы. И я бы мог сейчас же развернуться и уйти прочь — но моя интуиция подсказывала, что слова графа стоит воспринимать со всей серьёзностью, а паранойя молчала. Я решил подыграть Ранию, и приложил свой уколотый палец в углубление. Всё равно, если в клятве графа будет что-то плохое,