Змеиный крест - Энни Вилкс

Олеар бросил на Юорию ликующий взгляд, но она только шумно, с раздражением выдохнула.

— Спасибо, — искренне сказал Роберт.

— Теперь Син ударит первым, чтобы освободить так много шепчущих, как сможет, — предположил Даор.

— Не уверен, — ответил Роберт медленно. — И рад, что решение принимать не мне. Мое дело маленькое — довести выводок до воды, — снова расплылся он в улыбке. — И чтобы лучшие люди Империи Рад не свернули свои маленькие шейки — от отчаяния в том числе.

— Это обратимо? — тихо спросил герцога Олеар, как только Роберт отошел на несколько шагов. Голос слуги дрогнул в конце фразы, и он отвернулся.

— Не думаю, — ответил Даор спокойно. — Но согласись, Юории это идет.

Глава 39. Ночная прогулка. Алана

Гвиана называла Лучика одним из самых спокойных меринов, что видела, но Алане казалось, тот просто хитро притворяется: стоило воительнице отпустить повод и отвернуться, Лучик тут же пытался пойти туда, куда сам хотел, — к повозке с зерном и другим лошадям. Алана, правда, не давала ему воли, и Лучик недовольно фыркал, все-таки слушаясь команд.

«Каблук и повод, — повторяла себе Алана указания уже исчезнувшей в желтом шатре Гвианы. — Каблук мягко, чтобы не перешел на рысь…»

С Лучика сталось бы перейти на рысь чисто из вредности, но пока он мерно шагал вокруг лагеря — от одного холмового уступа до другого. Спустя четверть часа Алана наконец поймала себя на том, что не столько следит за ушами лошади и сжимает бедра, сколько вглядывается в освещенную луной морскую даль: там, за прибрежным лугом, заледеневший песчаный берег обнимал еще не успевшее окончательно застыть Серебряное море. Белая полоса, тянущаяся по песку, резко обрывалась темной ртутью еще не заснувшей воды, и на мелкой ряби светилась лунная дорожка. Алане вдруг очень захотелось направить Лучика туда, к этой небольшой бухте, расстояние до которой ей никак не удавалось прикинуть: заговоренные Даором Карионом глаза словно приближали предметы, стоило на них сосредоточиться, и это сбивало с толку.

Алана чуть развернула Лучика в направлении луны. Далеко отъезжать от лагеря она не собиралась, но так, когда костров больше не было видно и перед ней расстилалась только заледеневшая равнина, казалось, с миром она осталась наедине. Алана тронула каблуками бока Лучика, и тот плавно пошел вперед, унося ее прочь от голосов. Она плыла в тишине, наслаждаясь одиночеством, совсем недолго, но тут услышала за собой стук копыт лошади, шедшей галопом. Сердце зашлось в груди: мигом пронеслась мысль, что она — единственный Вертерхард в походе, а значит, если на нее нападут, ничего сделать не получится. Алана обернулась и застыла, а вместе с ней, натянувшей повод, застыл и Лучик.

К ней быстро и плавно, словно неся на своих плечах ночь, приближался черный всадник, не узнать которого Алана не могла. Предательское сердце пропустило несколько ударов, и Алана повернулась снова в сторону луны, ожидая. Бежать от черного герцога было абсолютно бесполезно, особенно на показавшемся вдруг таким слабеньким Лучике. Да и зачем бежать? Разве хоть раз черный герцог причинил ей какой-то вред?

Жеребец Даора Кариона поравнялся с Лучиком и перешел на шаг, выступая вперед. Он остановился мордой к морде тут же опустившего голову Лучика, за которого Алане почему-то стало обидно: конь Даора был выше и мощнее и выглядел куда более агрессивным. Алане даже показалось, что он укусит Лучика за шею, но конь только нетерпеливо жевал железные удила. Даор правил одной рукой, в отличие от вцепившейся в повод всеми десятью пальцами Аланы.

— Повод лучше пропустить над мизинцами, — в тон ее мыслям неожиданно сказал герцог. — И большие положить поверх полотна. Ты слишком крепко держишь.

— Если я не буду его держать, Лучик будет вести меня, а не я Лучика, — ответила Алана, со смешком пытаясь выполнить указание. — Мне нужно вернуться, да?

— Зачем?

Он смеялся?

— Я уже поняла, что мне не стоило отъезжать от лагеря. Я ведь единственный Вертерхард здесь, и рисковать глупо.

— Ты даже не вышла за пределы купола, — легко ответил Даор. — Никакого риска. Но я предлагаю тебе прогуляться дальше, к заливу. Со мной отъезжать от лагеря безопасно.

Алана не знала, что ответить. Ей хотелось прогуляться, и еще больше, как ни сложно было себе в этом признаться, хотелось прогуляться в компании именно этого человека.

И все же он уничтожал города, а она, как влюбленная дурочка, велась на ласковые речи, на этот теплый тон, на показную заботу. Внезапно Алане стало абсолютно очевидно: даже если интерес не был показным, это мало что меняло. От Даора Кариона лучше держаться подальше.

Она понимала это. Помнила, что в Приюте ее ждет Келлан. Убеждала себя, что хочет забыть черного герцога и волнующие ночные разговоры… Все это промелькнуло в мыслях, прежде чем Алана ответила так твердо, как могла:

— Вы были правы, конечно, когда сказали, что бесполезно скрывать… то, что я пытаюсь от себя скрывать. Помните, раньше? — чуть стушевалась она.

— Помню.

Черные глаза смотрели внимательно. Алана вдруг вспомнила, в каких деталях он на самом деле видит ее лицо, и укуталась в платок глубже, прячась от его пронизывающего взора. Герцог не торопил ее и не выказывал нетерпения.

Алана корила себя за задержку — и за то, что пыталась придумать причину, чтобы ничего не говорить. Но она уже начала, отступать было глупо, стоило попытаться обсудить все сейчас, одним махом, прямо и откровенно, и будь что будет. Это в прошлый раз она оказалась не готова. В этот тщательно продуманные аргументы сами просились на язык.

Она набрала в грудь воздуха.

— В общем, вы были правы. Я много думала об этом, о том, что происходит со мной. Когда вы оказываете столько внимания, мне сложно не замечать его, я замечаю. Постепенно даже начинаю верить, что небезразлична вам, будто вы искренне заботитесь обо мне. И сложно не ответить на это сильным интересом. Думаю, вы к такому привыкли и хорошо знаете, как все бывает. Имею в виду, я точно не первая женщина, попавшаяся на… это. Если мы продолжим так общаться, я… — Она набрала в грудь еще воздуха, найдя наконец в себе смелость больше не рубить по частям. — …В вас влюблюсь, конечно. К этому вы тоже наверняка привыкли. Но я не хочу. Во-первых, я люблю другого человека. Во-вторых, между нами — настоящая пропасть, и я не настолько глупа, чтобы решить, будто удержу ваш интерес надолго: я глупее и ограниченнее вас, я слабее, менее красива и значительно более беспомощна. Ваше внимание выглядит со стороны как благотворительность, это я