Эпопея эпохи легенд - Никита Кокарев

наполненная жизнью чаща теперь представляла собой выжженную пустошь. Лишь вдали ещё проглядывались какие-то деревья, но сказать, затронул ли их огонь, не представлялось возможным.

— Ничего себе… неужели, это всё Лесное Юдо выжгло?

Всеволод призадумался:

— Не думаю, что оно, хоть напасть и могучая. Мы же внутри, в утробе его были, мы бы и огонь видели, если б Юдо его исторгало!

Это было похоже на правду. Наездники хотели было спешиться, но тут Михаил вспомнил, что просил сделать с конями заяц:

— Постой, помнишь, велено же нам накормить коней, поблагодарить их за службу! Только вот, я забыл в бою, чем именно их кормить надо?

— Вроде сок для белого, и… хвоя для чёрного, так?

— Хвоя? Может, смола? Или кора?

— Кора? Что ж конь тебе, бобр зубастый, что ли, кору жрать? — Всеволод улыбнулся, — Хотя, мы вряд ли что-то найдём, всё равно тут сплошной пепел!

— Так нельзя, оставить коней совсем без съестного, они всё-таки в бою нам служили, из беды вынесли! Давай найдём хоть немного сочной травы!

Кони, тем временем, понемногу начинали проявлять норов. Попытки повести их за собой пока увенчивались успехом, но с каждой минутой это становилось всё труднее. Пепел мешал идти, он разлетался в разные стороны, поднимался с каждым шагом из-под ног, норовил забиться в глаза и рот, но путники упорно продолжали искать награду для скакунов.

И вот впереди показался нетронутый огнём лес. Могучая сосна, сочащаяся смолой и распространяющая вокруг дурманящий аромат, тут же привлёк внимание:

— О, вот и сосна! — радостно объявил Михаил. После запаха гари и постоянного сплёвывания пепла было очень приятно оказаться в лесу с нормальной растительностью и хвойной подстилкой, — Кажется, твоего коня надо покормить, тут вот, и смола имеется!

— Постой, а разве это не твой любит смолу? — насторожился Всеволод, — И ещё кору граба нужно отыскать!

— Граб? А как он выглядит?

— Он… белый такой! И раскидистый!

Крестоплавский задумался. Граб — это что-то, похожее на берёзу? Но в местном лесу ему не попадалась ни одна. Значит, и дерево, родственное берёзе, встретить проблематично! Может, подойдёт кленовый сок?

— Не видел такого! К тому же, твой конь не прочь отведать смолы!

С этими словами он указал на довольно жующего смолу белого коня. Закончив с большим куском, животное потянулось к следующему в радиусе досягаемости…

Ветер смёл нанесённый пепел с камня, оставшегося на месте битвы с Лесным Юдом. Неспешно подошедшая фигура в сером балахоне с капюшоном протянула к нему руки.

— Поверить не могу! Один из камней Хранителей — Летний! Что ж, осталось ещё три, и мой план претворится в жизнь, а пока — остаётся просто следовать за этими недотёпами!

— Ты уверен, что это правильно? — с опаской спросил рыжий, — Кажется, моему коню плохо!

Даже не имевшему дело с лошадьми до этого Михаилу, с каждой минутой становилось ясно, что товарищ прав. Съев ещё немного сосновой смолы, конь взревел, аки медведь, встал на дыбы, его тело испустило ослепительную вспышку, и он помчался, куда глаза глядят, лишь изредка оставляя за собой следы заледенелых копыт, отрывавшихся от земли, как изящные прозрачные подковы.

— Проклятье! Скорее, лови коня! — вскрикнул Крестоплавский, кидаясь следом за уносящимся вдаль скакуном.

Оставшийся с чёрным конём Всеволод попробовал его оседлать, и сперва это у него получилось, но вот затем магия из порченой моркови, наконец, проявилась во всей красе. Став совершенно неуправляемым, чёрный конь брыкался, бил стволы, вырывался и силился сбросить Всеволода, что есть мочи.

Решив не рисковать, рыжий спрыгнул со скакуна. Тот всхрапнул, в последний раз ударил копытом о землю и по-рыбьи нырнул в покрывающую землю тень.

Больше сегодня ни Всеволод, ни Михаил, коней не видели. На том месте, где чёрный скакун в последний раз ударил землю, остался только гладкий чёрный камень, чуть мельче речной гальки и такой же гладкий. Полагая, что оставленный чёрный окатыш поможет привлечь умчавшегося в неведомые дали скакуна, Всеволод взял его и убрал в карман. Затем посидел на почерневшем пеньке, подумал и пошёл по ледяным следам, вслед за Михаилом.

Нашёлся друг достаточно быстро — когда тебе далеко не двадцать лет и ты не приучен заниматься спортом, могучего коня тебе точно не догнать. Крестоплавский, опустив голову, понуро брёл по тропинке, отрывая от рукава приставший репей.

— Ушёл конь, упустил я его, — сообщил он.

— Чёрный тоже. Ударил копытом землю, да так в неё с головой и ушёл! Только камень оставил! — с этими словами рыжий извлёк из кармана находку. Даже солнечный луч, пробившийся между кронами и попавший на поверхность находки, не смог осветить её мрак.

— Ладно, будем надеяться, что раз заяц был волшебным, он найдёт своих скакунов. Надо думать, как обратно в город вернуться! — решил Михаил, — Далеко мы находимся?

— У леса несколько троп. Некоторые могут привести в Зазнобоград. Пойдём той, которая самая широкая — раз она такая, значит, её протоптали специально, и она точно ведёт в Зазнобоград!

— Ловко ты это придумал! В путь!

Идти пришлось недолго — вскоре за уцелевшими деревьями вдали показались башни из белого камня…

Глава 6. Остров за острой тропой

Скрылась тропа, как лезвие острая, в пучине морской. Остался Нелюб один-одинёшенек на острове далёком. Решил он брести по острову, куда глаза глядят, авось кто и подскажет, как обратно вернуться.

Излучина сменилась рощею с берёзами белыми да идолами высокими. Разных зверей видел Нелюб из камня да древа высеченных. Люты чёрные выли рядом с комом, что покоился на каменной плите, знаками расчерченной. Сапсан из тёмного дерева с глазами-самоцветами рвался в небеса, а изваяние рыси, словно живое, склонилось перед змееловом в почтительном поклоне.

Пошёл старец дальше. Идёт и видит — стоит терем, а в тереме том кости языческого жреца. Испугался Нелюб, что покой усопшего нарушил, поклонился, да и собрался уходить, как тут слез скелет с печи, да и говорит:

— Чую, чую, живым духом русским пахнет! Где же ты, гость незваный, отзовись! Ежели отзовёшься — меч тебе кладенец пожалую, да люта свирепого, а ежели нет — так на месте тебя и сожру, каждую кость обглодаю, прожую, в порошок изотру да и выплюну за то, что вековой покой мой потревожил!

— Не гневайся, хозяин, пришёл я с миром! Странствовал я за тридевять земель отсюда, много всего повидал, змей коробами ловил, да попалась мне среди них одна, что поведала про сий остров чудный!

— Змея поведала? Что ж, значит, судьба твоя сюда попасть, да избавить мой народ от небесного змия