Раз в четыре года - Дмитрий Яфаров

Мысли оборвались чувством падения и резким ударом об пол. Красное от удара и сморщенное от боли, лицо девушки застыло в гримасе на пару секунд. Всего несколько мгновений на размышление: наверное, она зацепилась ногой от усталости и не удержала равновесия. Один потенциальный синяк на щеке и несколько ссадин в общей сумме не набирались на причину сильного расстройства. Аня поднялась сама: второе дыхание почти исчерпало себя и потому уже и не сбилось. Мышцы и колени остались целы. Девушка подняла глаза и осмотрелась.

Люди бежали кругами в своём ритме, много внимания падение не привлекло. Удары ног так и разносились вокруг. До ближайшего посетителя зала оставалась добрая сотня метров. Он же вообще не заметил падения: чуть впереди, музыка в ушах и привычный механический бег. Чувство смущения и надежды, что никто не застал неловкий момент, постепенно замещала злость. Кулаки сами сжались, в то время как лицо девушки утратило какие-либо эмоции. Её проблемы оставались при ней и только при ней. Никто не должен был их замечать.

Анна выдохнула и сделала несколько шагов, разминая ноги. Цвет лица выравнивался и возвращался, пока затихала боль от ушиба. В движении пришло осознание — действовать необходимо самой. Каким образом? Очень хороший вопрос.

6

Несмотря на продолжительность полёта, общение не заладилось. Виной тому был не столько шум вертолёта, сколько отрешённость спутников. Значительная часть звуков подавлялась, не проникая внутрь кабины, но пассажиры сидели без движения и смотрели в разные стороны, преимущественно молча. Словно воздух стеной разделил пространство на две части и не спешил впускать слова в монотонный гул.

До встречи Аня задремала. Закрыла глаза во время ожидания, а проснулась от прикосновения к плечу. Прибывший молодой человек стоял перед ней в стандартной тёмно-зелёной экипировке, с немного короткими и достаточно взъерошенными волосами. С извиняющимся и усталым видом. Плечи опущены, взгляд ни за что не цепляется, часто моргает. Скорее всего, чуть ниже девушки ростом. Разница в положении тел не располагала к точным замерам.

Он представился, назвав свой идентификационный номер и программу на время пребывания. Краткую версию. Открытыми данными сети девушка не воспользовалась из вежливости. Из услышанного Аня запомнила последние три цифры ID. Сейчас она понимала, что отошла ото сна только в кабине. И то не до конца. Поэтому знакомство вышло скомканным и сонным.

Вертолёт шёл ровно и плавно. Проснуться удавалось с трудом. Девушка потёрла глаза, ещё морщась и зевая. Вспышки памяти по яркости не уступали реальному восприятию, переключение давалось с напряжением, с трудом. Даже ради мелочей пришлось немного повозиться. Аня начала формировать модель поведения гостя, но пока в собственной памяти выстраивался размытый образ. Один скелет из сухих характеристик личной карточки, что представила автоматом сеть. Стоило попробовать начать с простого.

— Пятьсот третий, верно? — почти прокричала девушка.

Получилось немного наигранно. Шершавость особенно подчеркнули моргающие глаза, натянутая улыбка и повисшая пауза. Пальцы девушки забарабанили по ноге: не находились дополнения, завязки для разговора. Мужчина кивнул в ответ, не отрывая взгляда от происходящего по ту сторону кабины. Стекло редко откликалось на реакцию глаз, а значит информацию пассажир не запрашивал, отдельные детали ландшафта не рассматривал. Местность лилась перед глазами монотонным потоком. Над которым светлой точкой скользил вертолёт.

Внешний вид пассажира представлял собой скучную почву: минимум встроенной бионики и минимум багажа. Он явно поддерживал тело в форме, но что-то в походке и поведении говорило: на твёрдой земле эти ноги стояли, много и давно одновременно. Что это могло значить? Орбитальные станции и работа головой, скорее всего узкой направленности и с высоким профессиональным цензом. Каста из людей, не склонных к спуску в зелень, к жалким букашкам и окаменелостям. Обычные для мейнстрима своего поколения, дети мегаполисов, привыкшие смотреть на всё сверху. Держащиеся в стороне от технарей прикладного толка, открывающих новое поближе к самому предмету. В то же время мужчина путешествовал прежде: мышцы, осанка и остатки мозолей на руках не оставляли сомнений.

Оба спутника заметили, что сеть стала добавлять тёплые оттенки, дорисовывать мелкие приятные штрихи и сглаживать восприятие. Аня вернула чистоту обработки органам чувств одним взмахом руки. Её спутник успел заметить, как взгляд девушки задержался на собственных руках.

— Знаешь, почему у любой мультяшки на руке всего три пальца в комплекте с большим? — Аня, нацепив дежурную улыбку, ждала ответного взгляда с десяток секунд. — В некотором роде я — хранитель старых ответов. Помогаю ускориться. Экономлю время, трачу своё. Все спешат и берегут часы жизни по-своему. Раньше большая часть анимационных фильмов рисовалась от руки. Один палец экономил минуту-другую. За один кадр. Это уже час жизни на пару движений персонажа.

Под движения пальцев туда и обратно пробежала архивная запись. Вытащенный Аней артефакт из чужого, давно забытого детства.

— Мультфильмы слишком дорого стоили, чтобы допускать неэффективность. Сейчас такая рука — дань классическим правилам. Факт, не просто история. Наши корпорации отказались от логотипов и марок по тем же причинам. Причин достаточно много для цивилизованной конкуренции, но поводов слишком мало. Легче не тратить время на подпись каждого болтика. Теперь одни цвета и символы на чём-то глобальном.

Лицо собеседника не спешило реагировать на рассказ. Волны удивления едва проступили поверх напускного безразличия. Мужчина чуть шире приоткрыл глаза, изучая девушку напротив. Чаще заморгал и не торопился раскрывать рот. Опустил брови и сомкнул губы, чуть заметно. Возможно, ожидал продолжения. Без явного энтузиазма, но заинтересованный. Большего Аня и не ожидала.

— Поэтому нам так легко, — продолжила она. — Смотришь на человека и не видишь различий и сословий. Даже открытые данные не смотрим вежливо. Максимум разногласий — различные любимые спортивные команды. И социальные группы, и сложное рабочее соперничество не дадут успокоиться бурлению культуры, творчества, самоопределение и самоутверждения. Но такие условия больше походят на игру. Настоящие проблемы проще подменить и решать выбранный. Поэтому агрессия выливается в разные формы. Не нужны настоящие враги, но нужны соревнования, вызовы. Мы всё равно ищем формальные поводы для собственной обособленности…

— Мы принадлежим к одной компании, к одной группе, — сказал мужчина, также громко. — Оба спустились в какую-то изоляцию. Стоит найти общее убеждения. Я знаю. Мне необходимо проработать здесь не меньше двух месяцев. Готов к ним и не доставлю лишних проблем. Непривычно, конечно, но мне сейчас и не требуется шумная компания. Я постараюсь быть полезным и не мешать. Или согласую отдельное проживание.

Аня ждала реакции посильней,