Трехликий I: Мертвые Голоса - Даниил Тихий

Деревня уже вовсю гудела. Удар молнией, которым воспользовался погибший чародей, перебудил буквально всех. И ходоков и неписей.

Оказавшись позади гостевого дома, ходок в трёхликом с раздражением отметил, что нарисованные на его лице руны перестали действовать. А с их исчезновением темнота из его союзника превратилась в помеху.

Для машинной же части его разума, той, что досталась ему от системного охотника, ничего не изменилась. Они планомерно и с максимальной возможной эффективностью продолжали выбираться из деревни.

Ритуал был завершён, а вместе с ним закрыта одна из задач по самосовершенствованию. Сопутствующий риск был нормой и не вызывал у осколка ИскИна непонятных ему эмоциональных реакций.

Используя скрытый режим передвижения, убийца добрался до бревенчатой стены, окружающей поселение. Здесь, затаившись между дворами, он пропустил мимо себя бегущих тушить пожар крестьян и скользнул дальше.

Преодолеть частокол и спуститься на другую его сторону не составило труда с помощью всё той же верёвки. Углубляясь в заросли ходок в трёхликом ликовал. Череда убийств не только наполнила его тело силой сравнимой с последствиями зачистки логова, но и прибавила новых достижений, от получения которых амулет памяти несколько раз вибрировал.

Но он не подозревал, что у схрона, его уже ждут.

Засада обнаружила себя в тот миг, когда говорящий за мёртвых приблизился к своей замаскированной сумке. Темнота дыхнула на него магией, информационное поле, видимое лишь ИскИну в нём, изменилось, но у подчинённого аватара просто не хватило реакции чтобы уйти из-под удара.

Земля под его ногами превратилась в зловонную жижу из сгнивших листьев и червей. Уродливые чёрные щупальца вцепились в одежду и конечности намертво прилипая и склоняя ниже, к самой земле.

Ходок в нём зарычал, изо всех сил напрягая мускулы, но вырваться не смог.

— Вот же мерзость Аркин! Как мне к нему теперь подступиться?

Скрытник из отряда монаха был слишком самоуверен. Голосом выдал своё местоположение опасно приблизившись, хотя мог без всяких проблем убить говорящего за мёртвых пока тот искал решение.

Фраза сказанная вслух дала штрафы к незаметности и привела к тому, что убийца, ровней которому не был никто из окружающих его ходоков, обнаружил для себя цель.

Даже удерживаемый на месте, он не переставал быть опасным.

Скованное тело прекратило напрягаться в попытках вырваться. Руки устроившего бойню в таверне потянулись к оружию. Почти парализованный, он не мог взмахнуть руками и нанести серьёзный удар.

Но этого и не требовалось.

В тот момент, когда отрядный вор подступился к говорящему за мёртвых практически в упор, рассчитывая не убить того, а отправить в беспамятство точным ударом в висок рукоятью своего ножа, произошло сразу два события.

Убийца сорвал с пояса костяной хлыст, добытый в логове тэклитов и потащил из ножен правую «чёрную искру».

Никто из ходоков, устроивших засаду, не ожидал что темнота взорвётся ужасающим визгом сушёной головы заставив каждого из них проходить проверку страхом, помноженную на неожиданность.

Устоял лишь Аркин, что позволило ему удержать заклинание, но это было уже не важно. Вытащенная из ножен «искра» недавно зачарованная и получившая способность наносить урон призрачным существам, опустилась, втыкаясь в зловонную, искажённую заклинанием землю.

Справившись с ужасом заставившим его отступать, вор прыгнул вперёд, но заклинание уже было разрушено, а аватар многократно превосходящий его в своих характеристиках, сорвался с места.

Чёрные ножи не нашли своей цели, в отличии от чёрных мечей.

Точность ударов в темноте, кое-как разбавленной лунным светом, была снижена, но свистнувший меч всё равно достал вора. Прочертил самым кончиком его рёбра, заставив по-детски взвизгнуть и оступиться.

Кровь рванулась из чужого тела обильно, рубиновыми ягодами усеяла павшие листья и заставила Гремлока обратиться в бегство. Взломщик никогда не видел себя воином, избегал лобовых стычек и возможного ущерба всеми силами, но было уже поздно.

Он не знал, что жуткая костяная плеть, увенчанная сушёной головой, может растягиваться. Как не знал и о том, что его противник в совершенстве владеет базовыми навыками любого оружия.

Аркин к тому моменту уже достал булаву и рванулся на помощь вору, но новый жуткий визг, раздавшийся из темноты, ошеломил его и едва не парализовал страхом. Но даже если бы не было этой секундной заминки, он всё равно ничем бы не смог помочь своему подчинённому.

Созданная в глубинах логова тэклитов на алтаре страданий разрушенного храма, при умелом обращении, визжащая плеть была ужасающим оружием. Ударив ею вслед разрывающему дистанцию вору, трёхликий увидел, как сушёная голова на её конце разверзает ужасную демоническую пасть и буквально вырывает из шеи взломщика львиную долю плоти.

Выронив ножи, израненный ходок покатился по земле. Он был всё ещё жив, кровь клокотала и булькала в его ране, но любому человеку было достаточно одного взгляда в его сторону, чтобы понять — Гремлок, отрядный вор и строптивец, уже отходит.

Аркин понимал, что время для отступления упущено. Он недооценил врага и всё что ему оставалось так это просто попытаться выжить.

Обращение к богу изменений, просьба о защите, помноженная на высокую характеристику интеллекта и воли, заключили его тело в чёрную, бурлящую сферу. Укрывшись от чужих атак заклинанием, монах неожиданно оказался один.

Его враг скрылся в темноте, растворился в глубоких, ночных тенях, и Аркин понятия не имел сбежал тот или ждёт удобного момента для атаки. Но стоять сложа руки он не собирался.

Он нашёл для себя бога и верил, что тот его не оставит.

Удар ладонью по земле и жаркая молитва, заставили земную твердь бурлить, превращая перегной в болотную жижу. Темнота сгустилась, зачавкала и засопела, даруя ужасающее подобие жизни окружающим вещам.

Гора листьев и сухих веток у подножия дерева восстали безобразным клубком, выпустили шипы и щупальца, подползая к ногам своего хозяина.

Гнилая коряга, лежащая в земле по другую сторону от Аркина, вздохнула и встала на три кривые лапы, дупло в её стволе ощерилось безобразной, источающей гной пастью.

Монах больше не был беззащитен.

Для извращённых магией созданий, ночная темнота не была преградой. Шипастый шар надулся и зафыркал со свистом выстреливая острыми колючками.

В ответ лес вокруг них взорвался новым визгом.

Костяная плеть ударила в клубок щупалец, веток и опавших листьев, отбрасывая источающую чёрный гной образину в сторону. Ожившая коряга заревела и бросилась к источнику нападения. Взмахнула когтистой лапой, но трёхликий был быстрее и поднырнув под удар оказался сбоку от гниющего ствола…

…ответно-встречный удар рассёк призванное существо надвое.

Живущее за счёт магии и свирепое, оно получило критический урон и свалилось на землю. Но ядовитые испарения что исходили от его «тела» при разложении не коснулись говорящего за мёртвых.

Убийца продолжал двигаться не останавливаясь ни на секунду.

Пользуясь фигурой монаха как препятствием между собой и вторым призванным монстром, трёхликий дважды ударил плетью и был вынужден отступить. С монстром было покончено, сушёная голова несколькими укусами разорвала тварь на части, но ответный ущерб едва не свалил говорящего за мёртвых с ног.

Плеть была фиолетовой, великолепного качества вещью. Трофеем, оснащённым целым рядом модификаторов атаки, такими как «Ужасающий визг», «Растяжение» и «Укус». Но свою мощь она черпала в энергетическом резервуаре владельца и когда тот заканчивался переходила на жизненную силу.

Расправа над монстрами и вором заставила говорящего за мёртвых пошатнуться. Из его носа не останавливаясь бежала кровь. Истощённые и тяжело дышащие, противники замерли напротив друг друга освещённые лунным светом.

— Я тебя недооценил. — Глотка монаха пересохла, голос сипел и отдавал хрипотцой. — Оставь это, уходи, я не буду преследовать.

Говорящий за мёртвых шагнул ему навстречу. Его действия говорили сами за себя.

Зарычав, монах ударил булавой. Раз… второй…третий… Удары не достигали цели, трёхликий пользовался длиной своего меча и не лез на рожон, не ставя себе задачи ранить или убить монаха. Он планомерно уничтожал его щит, пользуясь подходящим для этого случая модификатором атаки своего меча.

Аркин закричал от отчаянья и ужаса, когда чёрная пелена его защиты развалилась и бросился в последнюю, отчаянную атаку. Ему навстречу рванулась визжащая голова и этот её визг, стал последним что услышала лидер отряда.

Отброшенное безвольной куклой, его тело распласталось на жухлой траве. Удар магическим предметом сорвал с монаха половину лица и скальпа, лишил уха и глаза,